"Разместитель биржевых бумаг в России"

Не обходили Россию и биржевые кризисы. Первый случился в 1869 году во многом вследствие усиленной игры, главным образом, выигрышными билетами и акциями Рыбинской железной дороги, а также из-за усиленного спроса кредитных учреждений на промышленные бумаги.

«Образовалась у нас в Петербурге негласная биржа, известная под именем «Демутовской биржи» и приобретшая весьма плачевную известность»,— рассказывали позже купцы, пострадавшие от демутовских игроков. Эта биржа в самом своем начале уже была основана на отчаянной спекуляции. Некто молодой человек вздумал прослыть русским Джоном Ло, собрав вокруг себя целую коллекцию героев, избрав местом своих сходок отель «Демут».

Как рассказывали свидетели, эта компания производила по утрам самую безобразную, как они выражались, игру бумагами, и наделала много бед. Демутовцы держали некоторое время в своих руках судьбу не только частных предприятий, но и участь государственных бумаг. В особенности демутовцы спекулировали лотерейными билетами, цена которых дошла до 185 рублей. Это было перед июльским тиражом, когда они рассчитывали на повышение, но игра «дала течь» — их надежды не осуществились: билеты упали до 150 рублей, из-за чего многие из них понесли крупные убытки.

Но паника на бирже возникала и по многим другим причинам. Однажды газета «Новое время» в статье «По поводу биржевой паники» писала, своеобразно характеризуя местную биржу и ее игроков:» В мире промышленности, говорят, обнаруживаются признаки улучшения. Если это справедливо, то надо признать, что наша биржа — плохой барометр погоды в этом мире, ибо хотя она торгует по преимуществу так называемыми промышленными ценностями, т.е. бумагами, доходность которых зависит ближайшим образом от положения промышленных дел, но момент благоприятного поворота этих последних отметила небывалым по длительности паническим настроением, которое держалось всю первую половину декабря, да и сейчас по-видимому не вполне улеглось.

Сигналом к всеобщему падению дивидендных бумаг и к биржевой панике послужили заявления некоторых коммерческих банков о предварительных дивидендах. Далеко не все банки выступили с такими заявлениями, из чего, конечно, не без основания делалось заключение, что получение дивидендов по некоторым банковским акциям в нынешнем году сомнительно. Но весьма характерно, что и некоторые банки, заявившие о выдаче предварительного дивиденда, не избегли падения их акций. В этом отношении бывали курьезы вроде следующего, рассказанного на днях в «Биржевых ведомостях»: акции одного из очень крупных здешних банков, заявившего о выдаче предварительного дивиденда, подверглись после того понижению — по какой бы вы думали причине? Потому что сходный по названию заграничный банк потерпел на некоторых операциях большие убытки. Слух об этих убытках, очевидно, был перенесен на здешнюю биржу невнимательными читателями заграничных газет и вызвал серьезное падение акций здешнего банка, ничего общего не имеющего с пострадавшим заграничным, кроме названия. Этот трагикомический случай очень хорошо рисует нынешнее состояние здешней биржи. Достаточно скрипа двери, чтобы наши биржевые дельцы превратились в биржевых… зайцев!

Между тем постоянно приходится слышать, что биржа изо дня в день производит расценку доходных бумаг, что таково и есть ее назначение, и что эта роль биржи делает ее необходимым органом в обороте ценностей, именно регулятором фондового рынка. Хорош регулятор, если любой вздорный слух, попадающий на биржу, ложится в основу производимой ею расценки! Но фактически, действительно биржевые расценки, публикуемые в ежедневных бюллетенях, принимаются за мерило фондовых курсов во всем обороте с процентными бумагами — на всем пространстве Империи. Не правда ли, оригинальное положение? И этому положению подчиняются не только частные лица, но наравне с последними и все общественные учреждения, и сама казна, т.е. государство.

Но к этому добавить, что, в сущности говоря, по крайней мере в настоящее время, здешняя фондовая биржа занимается только расценкой, а вовсе не сделками. Сделки если и происходят, то в ничтожном масштабе. Так называемые биржевые люди приходят на биржу не для оборотов, а по преимуществу с предложениями бумаг на продажу. Самостоятельных покупателей между ними всегда было не много; покупала публика, но публика теперь в такой степени проникнута недоверием к бирже и напугана потерями на биржевой игре, что решительно уклоняется от покупок. Значит, на бирже есть только продавцы, да и то нередко бланковые, а покупатель отсутствует. При таких оборотах,— если только можно назвать «оборотами» предложения, остающиеся без ответного спроса,— биржевая расценка бумаг относится очевидно не к доходности бумаг, как бы следовало, а лишь к соотношению между полуноминальным предложением и отсутствующим спросом, т.е. к соотношению двух условностей, зависящих по преимуществу от фантастических учетов и субъективных настроений и не имеющих под собой твердого фундамента. Результаты же расценки, производимой биржей, отнюдь нельзя назвать отвлеченностью. Напротив, они очень осязательны в массе деловых отношений и сказываются для всех владельцев бумаг вполне реальными потерями…

…при современном строе экономической жизни куда же публике девать свои сбережения, если не помещать их в доходные бумаги? Ведь нельзя же требовать, чтобы каждый, у кого завелись деньги, непременно тратил их без остатка или обращал непосредственно в доходные предприятия? «Моги'й вместити» отлично вмещает. Дисконтеры, например, зарабатывают куда больше, чем можно иметь от доходных бумаг, но к счастью не все это «вмещают», по крайней мере, в публике еврейской. Так неужели за это казнить? А ведь есть еще и казна, разные общественные и благотворительные учреждения, которые тоже имеют дело с доходными бумагами, и на огромные суммы. Почему они-то должны быть жертвой этой нелепейшей фикции, возведшей в законодатели на фондовом рынке компанию дельцов более или менее подозрительной формации? Ответ один: так везде! — Но разве это убедительный ответ?»

Мировой кризис 1873 года не отразился сильно на бирже в русской столице, не оперировавшей с западноевропейскими бумагами. Зато биржа испытала потрясение от небывалого кризиса Московского ссудного коммерческого банка, вызванного «воздействием тревожного положения некоторых заграничных финансовых рынков», которое «грозило отразиться пагубно на состоянии наших кредитных и денежных оборотов». Особенно тяжелое время наступило на фондовой бирже в 1876 году, в основном под давлением политических обстоятельств того времени. На бирже произошло понижение стоимости бумаг, доходившее до 30%.

увеличить (38 Кб) увеличить (119 Кб) увеличить (79 Кб)

«Акционерная горячка», охватившая хозяйственную жизнь страны с 60-х годов XIX столетия, особенно ощутимо сказалась в сфере железнодорожного строительства. На одном из первых мест по удельному весу акционерного капитала находились промышленные компании.