"Разместитель биржевых бумаг в России"

По бокам же здания биржи расположились кладовые, пакгаузы, портовые строения, здание таможни. А внутри биржевого зала всюду расставили столики с письменными принадлежностями и скамейки.

Приезжие иностранцы так описывали это сооружение: «Биржа — великолепное здание, расположенное удивительно красиво на Васильевском острове, на оконечности, называемой стрелкой. Здесь находилось раньше здание биржи, сооружавшееся по плану Гваренги, но его сломали, и скоро на этом месте возвысилось одно из лучших зданий северной столицы, chef-d'oeuvre архитектора Томона… Здание прекрасно само по себе, много выигрывает от окружающей его местности, от прекрасной гранитной набережной, величественной реки, омывающей набережную, и вида открывающегося отсюда». А в книге «Достопримечательности С.— Петербурга и его окрестности», изданной в те годы, написано, что биржа в Бордо, почитаемая самой великолепной в Европе, должна уступить ныне в красоте и размерах новой С.— Петербургской бирже, которая, кроме достоинств архитектуры, имеет прелестнейшее и выгоднейшее географическое местоположение.

Биржа по своему существу деятельности стала не только зеркалом, но и эмблемой всей экономической и социальной жизни страны. Современники с вдохновением описывали работу петербургских биржевых собраний. Рассказывали, что несмотря на то, что время для встреч назначалось с 12 до 13 часов, задолго до назначенного времени биржевая публика собиралась к месту работы. К зданию со всех сторон спешили биржевые деятели. Кто подъезжал на кровных рысаках, кто тянулся на извозчике, а кто и пешком. Между собравшимися велись оживленные разговоры, сновали маклеры, время от времени сообщавшие интересующимся условия торговли: «Сделано по 9 3/8…», «… продаю с 1/4» и т.д. С кем-то обменивались информацией и шепотом, кратко, не останавливаясь на одном месте. Характерно, что среди присутствующих преобладала немецкая речь. Изящные цилиндры и засаленные картузы, франтовые пальто, визитки и характерные чуйки составляли одну шумную возбужденную массу.

Правительство особенно не регламентировало время собраний на бирже. Торгуй себе, общайся с коллегами, разузнавай новости коммерческие. Еще в 1746 году Сенат указал: «…купцам приезд свой на биржу иметь, как кто похочет, а рогатки по представлению оной коллегии не делать и штрафу ни с кого оных купцов за то, кто по полудни позже двух часов на бирже останется не брать; только… колокол купить и при бирже иметь для того, когда два часа по полудни ударит, тогда оным колоколом дать знак, и когда такой знак оным колоколом дан будет, тогда… на бирже маклерам не быть».

Именитые петербургские биржевики
Я.Н. Молво. Первый Председатель Биржевого Комитета увеличить (62 Кб)	К. И. Мейснер. Биржевой Старшина-составитель устава биржи 1832 г увеличить (61 Кб)	И.Ф. Жербин увеличить (50 Кб)
В.М. Зверков увеличить (49 Кб)	Н.И. Кусов увеличить (46 Кб)	В.Г. Жуков увеличить (47 Кб)
В.А. Алферовский увеличить (45 Кб)	Барон А.Л. Штиглиц увеличить (43 Кб)	Е.Е. Брант увеличить (50 Кб)

Размеры и архитектурное устройство биржи давали представление о степени развития в городе международных торговых отношений. Поэтому и значение здания для своеобразной биржевой торговли выходило далеко за пределы значения обыкновенного строения. Здесь было важно все: каждый зал, его размеры, обустройство, освещение, символы и архитектура. Они должны были способствовать тому задору, с которым начинали свой трудовой день купцы. На бирже, в частности, запрещалось говорить о делах политических, о распоряжениях военных и «умножать неосновательные и неприличные толки под штрафом, за преступление сего установленным».

В последние десятилетия прошлого века значение Санкт-Петербургской биржи как товарной значительно уменьшилось. Одновременно в этот же период биржа становится первенствующей по размерам фондовых сделок, здесь начинают активно обращаться государственные и частные ценные бумаги. Операции с ними начались с появлением в России процентных бумаг, первоначально в форме государственных займов.

Акции и облигации на Санкт-Петербургской бирже служили предметом сделок уже в 30-годах XIX века. Заметное же увеличение количества государственных бумаг стало наблюдаться с 60-х годов, когда государственный кредит получил широкое применение. А следом появились на рынке акции и облигации промышленных обществ. Распределением их между держателями удобнее всего было заниматься бирже. Эти операции становились так серьезны, что за короткий срок успели сложиться определенные правила, связанные с ними. Примером тому послужил случай, когда коммерческий суд обратился в Биржевой комитет с запросом, в котором указывалось, что покупка и продажа акций «совершается между торгующими по одним простым запискам, по коим одно лицо обязывается условленное число акций или облигаций поставить в определенные сроки, а другое — принять». Суд решил удостовериться в существовании обычая, по которому такие записки могут продаваться третьим лицам без согласия выдавших их, и в том, «какая по обычаю ответственность обязавшихся поставкой бумаг перед приобретшими их обязательства по передаточным надписям». Биржевой комитет признал такую передачу обычным явлением и заявил, что «лицо, обязанное поставить бумаги, по обычаю становится в те же отношения к лицу, получившему обязательство по надписи, в которых состояло к первому приобретателю обязательства».

Постепенно фондовые сделки на Санкт-Петербургской бирже становились заметны, начали обращать на себя внимание. Недаром современники называли биржу «разместителем биржевых бумаг в России». В том уголке биржи, где совершались фондовые сделки, всегда царило шумное оживление, непрерывное движение участников торгов и маклеров. Здесь громко заявлял о себе принцип: время — деньги! И все же бытовало среди некоторой части столичных биржевиков мнение, что «фондовый рынок представляет восприимчивую почву для многих явлений отрицательного свойства». Про фондовиков говорили, что «их сделки, незначительные по сумме в отдельности, но многочисленные по количеству, составляют тот материал для замечательных прыжков, которыми так изобилуют прейскуранты фондового рынка». А кто-то выражался и вовсе образно: «Эти деятели оказываются положительно не желаемыми в серьезные периоды, они представляют собою опасную обузу для рынка и уподобляются худо размещенному и худо прикрепленному грузу корабля, который в бурю своим беспорядочным и стремительным движением в ту или другую сторону может причинить кораблю гибель». Однако фонды жили и крепли, увеличивая свое число и обороты.

Указ Правительствующему сенату об устройстве гильдий и о торговле прочих состояний, 14 ноября 1824 г. увеличить (249 Кб)  перейти к экcпонату

О биржевой торговле упоминается в главе XIII Указа «О надзоре за торговлею и об ответственности за нарушение постановленных правил»: «§ 184. Городская Дума или Ратуша, имея надзор за торговлею в домах, лавках, на биржах, рынках, гостиных дворах, и вообще во всех публичных местах, побуждает городских жителей в ноябре и декабре к взятию надлежащих свидетельств… § 188. …Сим депутатам открыт свободный вход во все лавки, торговыя заведения и домы, где производится торг, с обязательностию иметь надзор и на биржах».

Появление ценных бумаг на бирже повлекло за собой развитие биржевых сделок не только за наличные деньги, но и со спекулятивным характером. С последними пробовали активно бороться, но устранить это какими-либо искусственными или репрессивными методами не удалось ни одному законодательству. За границей такое положение дел приняли как должное, довольствуясь лишь минимальными ограничениями, направленными на предупреждение злоупотреблений. Остальное же было предоставлено здравому смыслу. В России же в период, когда издавался закон об акционерных компаниях в 1836 году, считали полезными запрещение биржевой игры и вообще возможно строгую регламентацию биржевых операций.