Историческая экспозиция Московской Биржи, история российского биржевого движения - Летопись - "Разместитель биржевых бумаг в России"

Петра творенье — новая столица — будто соперничала с первопрестольной во многих делах. Санкт-Петербург на время отнял у Москвы заморскую западноевропейскую торговлю, хотя и оставил за ней значение главного складского места для иностранных товаров.

Город был заложен Петром Первым в 1703 году, и почти одновременно было отведено место под устройство собрания торговых людей — биржи. Еще не все европейские государства в ту эпоху считали необходимым устраивать подобные учреждения. К тому времени биржи существовали только в Голландии, Лондоне и некоторых французских провинциях. Есть предание, что царь Петр еще в разгар Северной войны, до закладки Санкт-Петербурга отправил за границу объявления о создании порта и о награде первым кораблям, которые в него прибудут. Первым пришел голландский корабль с грузом вина и соли в самом начале ноября 1703 года. Корабль этот был проведен из Кронштадта в Санкт-Петербург самим Петром, переодетым простым лоцманом. Шкипер и матросы его были щедро награждены, товар решено было продать беспошлинно. Этот момент можно было считать началом торговли с европейскими государствами, а заодно и временем организации биржи. Насколько Петр Первый считал важным начало морской торговли в Балтийском море через Санкт-Петербург, видно из того, что это событие наравне с важнейшими было отмечено чеканкой особой медали, посвященной открытию в 1703 году навигации в Балтийском море.

По мысли Петра, учрежденная биржа должна была облегчать переговоры купцов друг с другом, помогать им заключать торговые сделки, собирать сведения о ценах, о спросе и предложении товаров. «Дабы всероссийское купечество, яко рассыпанную храмину, паки собирать»,— говорили в старину, обосновывая необходимость создания биржи. Правительство брало на себя попечение о месте собраний. Посещать биржу могли все иноземные и русские торговые люди, никаких прав и обязанностей с этим посещением не связывалось. Одним словом, доступ на биржу и право заключения на ней различных сделок предоставлялись всем желающим. Правительство было заинтересовано в развитии купеческой деятельности: биржевые купцы были наиболее крупными покупателями, а казна часто нуждалась в закупке товаров, оказавшихся в ее распоряжении и продававшихся обычно с публичного торга.

Деятельность Санкт-Петербургской биржи в первые годы существования поддерживалась не только общими правительственными мероприятиями, направленными на улучшение и развитие торговли и промышленности, но и особыми заботами царя о развитии торговли петербургского порта и укреплении внешней торговли России. Для этого, в частности, были даны особые льготы иностранным кораблям, прибывавшим в город на Неве. Целью правительства тех лет было увеличение русского вывоза. Это означало, что подражавшая в то время Европе Россия старалась жить по теории меркантилистов, по которой благосостояние государства зависело от количества имеющихся и получаемых в нем денег. Поэтому и стремились путем иностранной торговли привлечь в страну золото.

Однажды пришло царю донесение от князя Щербатова, российского представителя в Испании. В нем подробно расписывалось о русских товарах, которые могли бы заинтересовать эту заморскую страну. Петр тут же снарядил туда три корабля с казенными купеческими товарами. Он увидел в этом возможность завязать коммерческие отношения с Испанией и развить между нашими государствами активную торговлю. И нисколько не интересовался финансовыми результатами пробной отправки груза, повелел «не взирая на то, что у некоторых товаров будет наклад, но только, чтоб коммерция была зачата».

А еще Петр запретил иностранным купцам торговать на российской территории друг с другом. Основанием для подобного шага стала мысль о том, что вследствие такой торговли «великому государю в таможнях в сборех его великого государя казне чинятся большие недоборы, а русским людям в торгах их помешка и изнищание чинятся».

Обычный способ внешней торговли для русских купцов в XVIII веке состоял в том, что они заключали с иностранными купцами договоры о поставке товаров или просто привозили свои в расчете на иностранных покупателей. Взамен проданных русских товаров они покупали иностранные, которые могли также пускать в продажу. Платили наличными или в кредит, причем, с рассроченной суммы отдавали обычные проценты. Иностранные купцы вели по большей части крупные обороты по комиссиям от иностранных домов и были, таким образом, торговыми посредниками, которые могли и не располагать собственными товарами. «Промысел их верный,— писал один из бытописателей Петербурга,— а если производят дела больших и хороших домов, то и весьма прибылен; однако он требует великой деятельности, внимания, осторожности и расторопности в контрактах и даче на кредит, сверх того поелику пошлины берутся без отлагательности, да случается много и других расходов, то и достаточный капитал, будучи истощен займами, соделывается, наконец, алчным нахлебником».

Европейские биржи во времена Петра I были товарными, ведь ценные бумаги в ту эпоху только начали появляться и не могли играть серьезной роли в экономике государств. А попытка французского правительства улучшить состояние финансов путем выпуска бумаг в большом количестве привела к полному банкротству возникших предприятий Джона Ло и учрежденного им банка. Этот зарубежный опыт настораживал и заставлял воздерживаться от необдуманных поступков и наших финансистов.

Высшее заведование биржей, как и всей торговлей, было вверено учрежденной в 1716 году Коммерц-Коллегии. Она должна была заботиться о развитии и нуждах русской внешней и внутренней торговли. На нее возлагалась обязанность составлять таможенные уставы и тарифы, заботиться о покровительстве и поддержке русских фабрик посредством таможенных пошлин, она заведовала судостроением и сбором пошлин.

В то же время Коммерц-Коллегия должна была оберегать интересы торговцев от различных злоупотреблений. Коллегия наблюдала за правильностью мер и весов, устанавливала порядок работы браковщиков товара. Наконец, этому ведомству поручалось попечение о внешних торговых отношениях России. Она получала донесения по торговой части от русских дипломатических агентов в иностранных государствах, назначала консулов и вырабатывала для них инструкции. В донесениях дипломатических агентов Коммерц-Коллегии должны были содержаться сведения о том, как «товары подымаются и низятся; такожде как пошлины в чужестранных приморских городах возвышаются и убавляются, какие трактаты от коммерции между чужестранными державами поставлены, и какие о морском хождении, купечестве, каперстве и прочих регламенты выдаваны бывают». Полученные сведения Коммерц-Коллегия должна была сообщать торговым людям на бирже.

За качеством товара Коммерц-Коллегия установила особый контроль. Недаром за брак и жульничество летели головы. Чтобы уберечь купцов от обманов и злоупотреблений, довольно обычных в торговле в ту эпоху, были изданы правила бракования товаров, предназначенных к заграничному торгу. По Указу 1716 года за нарушение долга браковщикам пеньки и примешивание в нее гнили и камней грозила смертная казнь. Настолько серьезно законодательство охраняло интересы торговли.

Тема браковки товаров в царствование Петра I нашла отражение в нескольких царских указах. Качество и впоследствии было предметом постоянных забот правительства, видевшего в нем действенное средство для поддержания русского отпуска в иностранные государства.

Коммерц-Коллегия во времена Петра I имела обширный круг работ, охватывающий все области торговли и промышленности, и была ответственной руководительницей биржевых установлений, попечение о которых составляло одну из важных задач ее деятельности. Поэтому Коммерц-Коллегия и заведовала возведением биржевого здания, распоряжалась содержанием его в порядке и обращалась к Сенату в случаях, когда требовались распоряжения, превышавшие компетенцию самой Коллегии. Первым президентом Коммерц-Коллегии при Петре Великом стал приближенный к нему боярин, сенатор, граф Апраксин.

Чтобы обезопасить торговлю от ошибочных коммерческих слухов и известий, Петр Великий счел необходимым позаботиться о предоставлении купцам подлинных сведений о ценах на товары. Здесь важны были известия как о русских, так и иностранных ценах, которые сводились по отчетам важнейших иностранных бирж. И в 1723 году Сенат предписал установить определенный порядок представления ведомостей о ценах на товары: «понеже о ценах хлебу, хотя из Камер-Коллегии в Сенат ведомости подаются, но токмо оныя так аккуратно, как обычайно иностранные прейскуранты еженедельно печатные бывают: того ради изо всех губерний и провинций о ценах хлебу и прочему присылать в Камер-Коллегию ведомости, из ближних понедельно, а из дальних помесячно; а каким образом те ведомости сочинять, о том послать к ним, напечатав формы, а в Санкт-Петербурге с тех ведомостей печатать в Санкт-Петербургской типографии, также и иностранные цены товарам, а именно: почему в Амстердаме, в Лондоне, в Данциге и в других, где пристойно ведать в Коммерц-Коллегии, переводя на Российской язык из прейскурантов, потому же печатать и в народное ведение продавать, дабы знали, где что дешево, или дорого».

Вопрос о предоставлении купцам точных сведений о положении петербургского рынка не снимался никогда. С каждым годом важность этой информации сознавали все большее и большее число коммерсантов. И правительство старалось обеспечить торговцев точными торговыми данными. В самом начале XIX века при Департаменте внешней торговли предписано было издавать ведомости о прибывающих в Санкт-Петербург кораблях, а также о вексельных курсах. Первый номер «Санкт-Петербургских коммерческих ведомостей» был выпущен в феврале 1803 года. Со временем в этом издании было разрешено печатать законы, касающиеся торговли и промышленности. С 1825 года начала издаваться «Коммерческая Газета». Через несколько лет департамент внешней торговли просит биржевой комитет давать в «Коммерческую Газету» сведения маклеров о проданных или купленных при их посредничестве товарах, указывая, что цель данной газеты состоит в том, чтобы распространять в России и за границей сведения о ценах и товарах, условия их продажи на Санкт-Петербургской бирже.

Все стороны работы биржи отражали длинные цифровые столбцы печатной коммерческой информации. Опубликованные цены на товары составляли основу для расчетов по сделкам, заключенным по приказам, которые получались не только на бирже, но и комиссионерами и маклерами на свое имя. Отметки бюллетеней вызывали определенные настроения в публике, заставляя ее покупать товар или откладывать деньги на потом. При одном настроении торговцев спрос увеличивался, обнаруживалась повышательная тенденция, при другом — наоборот. Чем шире район обслуживания биржей, тем больше было влияние бюллетеня.

Когда же на бирже стали появляться ценные бумаги, особое влияние на публику стали оказывать бюллетени фондовых котировок. В них были заинтересованы буквально все группы населения. Кто для спекуляций, кто для помещения сбережений — все покупали, продавали и закладывали ценные бумаги. Здесь затрагивались и интересы правительства. Курс государственных бумаг служил показателем доверия к правительству. В соответствии с биржевым бюллетенем назначалась оценка различных бумаг, принимаемых казной в обеспечение по различным поводам, при казенных подрядах и поставках, при отсрочках акцизов и пошлин. По бюллетеню определялся размер ссуд, выдаваемых под бумаги различными кредитными установлениями, в том числе и Государственным банком. Наконец, балансы акционерных предприятий тоже составлялись по ценам бюллетеня. Это было одной из причин обыкновенного повышения курсов к концу года, когда банки принимали меры к поднятию курсов на те бумаги, которые составляли их портфели.

Первое здание биржи в Санкт-Петербурге было построено по указу Петра Великого в подражание амстердамской. Ее строения поднялись вблизи торговой пристани, находившейся невдалеке от Троицкого моста. Тут же находился Гостиный двор, состоявший первоначально из множества деревянных лавок, наскоро построенных, без окон и печей. Но пожары, так часто уничтожавшие постройки в прошлые века в неисчислимых количествах, не щадили и здания города на Неве. В 1713 году на средства правительства были выстроены вновь после пожара Гостиный двор и биржа. А еще через десять лет в связи с возросшим значением биржи Петр Великий повелел «на Санкт-петербургском острову, ныне где пристойно, сделать биржу, а на Васильевском острову на Гостине дворе биржу ж сделать каменную».

С Васильевским островом и строениями на нем были связаны большие планы. Там намеревались возвести различные государственные здания, сосредоточить места для производства торговли, перевести туда таможню и Гостиный двор. «А канал, что подле коллегии, когда станут делать, то углубить, дабы могли торговые корабли и прочие суда проходить, что все учинено быть иметь для пользы купечества, потому что надлежит, как гостину двору, так и товарным амбарам, бирже, таможне и коммерц-коллегии одной с другими быть в близости, чтобы купцы поблизости способ имели купечество свое отправлять». Намерениям правительства на скорое воплощение идеи в свет помешала смерть императора.

А планы, действительно, были грандиозными. По свидетельству современников, имевших отношение к началу строительства биржи, здание «строится на левом берегу малой Невы, близ разделения ея от большой, на низком, но сваями весьма утвержденном основании. Сие строение, состоящее ныне под управлением итальянского архитектора Жиагомо Гваренги, начато казенным иждивением в 1784 году. 1793 года было еще оно не окончено. Сие здание крестообразно, но короткими и вперед выдававшимися своими флигелями кажется быть многоугольным. Нижний этаж покрыт весь диким камнем, из коего сделаны также наружные крыльца у обоих входов, оба с навесом, поддерживаемым шестью чрезвычайно большими и цельными столбами дикого камня, отчего и делаются два великолепные входа. Все же здание состоит из одного весьма обширного и высокого зала на весьма высоких погребах, с покоями в углах для маклеров и прочаго. Судя по модели, которую можно было видеть в доме, что подле строения, будет сия биржа из великолепнейших до сего времени». Но этим задумкам не суждено было сбыться. Строение снесли, не давая четких объяснений сделанного. Строительство другого каменного здания было начато и завершено лишь при императоре Александре I.

Не стоит винить императрицу Екатерину II, в бытность которой начали было, но так и не возвели столь грандиозное строение для российских коммерческих нужд. Зато в организации торговли она пошла дальше, считая себя преемницей Петра Великого также и в этом благородном деле. Екатерина II создала самые благоприятные условия для развития предпринимательства, которые стали более демократичными, чем при Петре Великом. Императрица отменила все возможные ограничения в торговле, объявив, что «всем подданным нашим к заведениям станов и рукоделий столь беспредельная от нас дана свобода, что не стесняются они уже ни частым на то испрошением дозволения, ни надзиранием за делом рук их, где собственная каждого польза есть лучшее и надежнейшее поощрение».

В 80-х годах ХVIII века предприниматели получили от императрицы жалованную грамоту, которая необычайно возвысила их положение. Согласно этой бумаге, все купцы делились на три гильдии. К первой относились торговцы, владевшие капиталом не менее 10 тысяч рублей. Они получали возможность заниматься оптовой торговлей в России и за границей, строить фабрики и заводы. Вторая гильдия объединяла купечество с капиталом от 5 до 10 тысяч рублей, которое получало право оптовой и розничной торговли на территории нашего государства. И третья гильдия — купцы имели от 1 до 5 тысяч рублей за душой и право только на розничную торговлю.

* * *

Немалое значение императрица уделяла и наградам, которыми отмечала отличившихся купцов и предпринимателей. Именно при Екатерине II впервые в истории России появилось подобное «жалование».

Проектные рисунки оборотных сторон медалей для награждения купцов Шелихова и Голикова

«За полезные обществу труды» — гласит надпись на золотой медали 1762 года, которой были удостоены 12 русских купцов, составивших мореходную кампанию на Камчатке. Эта команда на боте «Св. Иулиан» организовала промысловую экспедицию на Алеутские острова. В предписании «кампанейщикам» было указано: «…следовать на незнакомые морские острова для приводу тамошнего неясашного народа в подданство и в платеж ясака», а также «сыскать земных и морских курьезных и иностранных вещей и золотых и серебряных руд, жемчюгу, каменья, свинцу, железа, слюды, краски и прочих узорочных вещей». Среди отмеченных купцов были тобольский Илья Снегирев, вологодские Иван Буренин и Иван Кульков, яренские Иван Томилов и Афанасий Суханов, тотемские Андрей Титов и Григорий и Петр Пановы, московский Егор Сабинин, тульские Семен Красильников и Афанасий Орехов и лальский купец Афанасий Чебаевский.

В течение двух последующих лет были награждены медалями еще несколько российских купцов. В 1779 году Екатерина II «указать соизволила якуцкому купцу Павлу Лебедеву-Ласточкину, который собственным своим иждивением отправя на дальние Курильские острова в морской вояж несколько судов, имел случай первым свести знакомство с японцами и положить начало к заведению с ними торга, дать золотую медаль в десять червонных…»

В конце XVIII века был отмечен еще один купец, Баранов, за «заведение, утверждение и разрешение в Америке российской торговли».

Снимки с медалей

Интересно, что в документах XIX века мы встречаем ряд именных медалей, на которых были уже по-разному сформулированы заслуги награждаемого. Так, петербургский купец Найков получил награду за «усердие к сохранению казенного интереса». А вольский купец Расторгуев «за усердие в пользу казны, оказанное при торгах на питейные откупа». Аснашев и Баранов получили медали с простой и лаконичной надписью: «За усердие». Специально была отбита награда для купца Шапошникова, который получил ее «за искупление пленных соотчичей». Среди купечества было немало заслуженных людей, деяния которых отмечались медалями. Среди них Горбурков, Пасков-Меньший, Глушков, Пенчуков, Маслеников, Гнутов, Кисельников, Струнников, Казанцов, Кожевников и десятки других.

Уже в более поздние времена отличившиеся предприниматели награждались специально изготовленными на Монетных дворах медалями, как, скажем, медалью «За успехи в торговле и промышленности», а также общегосударственными гражданскими орденами.

В XIX веке в России появились памятные медали, среди которых немало было связано по тематике с купечеством и коммерцией:

«На заложение в С.— Петербурге новой биржи»

«На открытие памятника императору Николаю I в здании С.-Петербургской биржи»

«В память сооружения памятника императору Александру II в здании С.-Петербургской биржи»

«В память 50-летия Московской биржи» (1839–1889 гг.)

Медаль «Общества для содействия русской промышленности и торговле»

«В память сооружения в зале С.-Петербургской биржи памятника императору Александру III»

Медаль «Московской скотопромышленной и мясной биржи»

Медаль «Петровского училища С.-Петербургского купеческого общества»

* * *

К строительству в Петербурге биржи вернулись несколько позже, в июне 1805 года, решив величественно обставить ее закладку. В честь этого было выбито 25 золотых и 8 серебряных медалей, предназначенных для раздачи почетным гостям. На медалях художник изобразил с одной стороны портрет императора Александра I, а с другой — фасад биржи, пристань, ростральные колонны. Приглашение на торжество от устроителей приняли император и императрица. И сам государь собственноручно должен был положить первый камень в основание будущего строения.

Торжественное мероприятие, что происходило на Васильевском, описано в книге, автором которой стал архитектор биржи Томон. «С утра громадная толпа народа окружила место закладки,— писал он.— Обширное место, отведенное для торжества, замыкалось с одной стороны трибунами для зрителей, и занимало оконечность острова. Оно было совершенно покрыто коврами, и в глубине его находился большой турецкий шатер, сделанный из затканной золотом материи и великолепно украшенный для приема царской фамилии на случай дурной погоды. Посредине находился стол, покрытый бархатной затканной золотом скатертью, на котором лежали крест, евангелие и другие предметы, необходимые для богослужения; рядом, на другом столе на золотом блюде лежали агатовые доски, сделанные в форме кирпичей, на трех из них были сделаны рельефные золотые инициалы императора и императриц, украшенные коронами; на других, также золотых блюдах лежали три золотых медали и монеты разных цен, выбитые в царствование императора Александра I, три золотые лопаточки и одна серебряная и другие предметы, нужные для церемонии; блюда эти, взятые из сокровищниц Его Величества, отличались не столько ценностью материала, сколько редкостью работы.

С двух концов места закладки были установлены два помоста на сваях, покрытые красивым сукном. По одному должен был проходить двор, другой вел к месту производства работ по возведению пристани и набережной…

В 2 часа был возвещен приезд императора. Его Величество в сопровождении особ императорской фамилии и многочисленной свиты, встреченный Томоном и другими членами комиссии, проследовал к месту закладки. Здесь Их Величества поместились справа у стола, духовенство слева; началось богослужение… Митрополит благословил землю, камень, в которые должны были опустить медали и монеты… Затем гр. Румянцев поднес медали и монеты Их Величествам и членам царской семьи, которые положили их в камень, коллежский советник Боттом поднес на золотом блюде известь, коллежский советник Захаров — лопаточку и Дункель — молоток; после того, как Их Величества покрыли известковый камень, митрополит положил первый камень. Тогда архитектор Томон поднес Их Величествам агатовые доски с инициалами и другие доски великим князьям и княгиням и принцу Фердинанду Виртембергскому, Его Величество приказал гр. Румянцеву тоже положить камень; после этого архитектор Томон взял серебряную вызолоченную доску, на которой было выгравировано с одной стороны описание торжества, с другой стороны — топографическое положение здания, и помог министру гр. Румянцеву положить ее сверху, митрополит окончил богослужение и каменщики были позваны, чтобы заделать камень. В этот момент громогласное «ура» пронеслось над всей площадью.

Затем Его Величество со всей семьей и свитой отправился осматривать работы на пристани и набережной… Его Величество выражал Томону свое удовольствие, назвал составленный им план «прекрасным произведением» … Купечество через гр. Румянцева просило Его Величество удостоить принять от них обед по окончании торжества. Его Величество с отеческой добротой, наполнившей радостью всех присутствовавших, сверх ожиданий и надежд, не только оказал эту милость, но и пожелал, чтобы именитейшие купцы также были приглашены к столу. По возвращении с осмотра работ Его Величество направился со всем семейством и свитой в зал, назначенный для приема».

Современники вспоминали, что зал был убран необычайно торжественно под присмотром самого архитектора. Потолок был разрисован гирляндами цветов, против входной двери помещалось изображение здания биржи на фоне ясного голубого неба: на колоннах были нарисованы трофеи, соответствующие предмету торжества, а подножия были убраны цветами. Торговые флаги всех наций украшали зал и окна. А когда император поднял первый бокал за будущее грандиозного строения, возгласы «ура» раздались в зале и снаружи…

Через пять лет перед горожанами на месте закладки биржи возник храм. Поистине храм торговли. Сорок четыре колонны окружали здание, придавая ему величественный вид. На крыше был водружен российский флаг. Свет на биржу проникал сверху, через специальные окна, делая внутреннюю обстановку нарядной, праздничной и одновременно строгой и деловой. Фасад украшала колоссальная скульптурная группа, в которой выделялся Нептун
из пудожского камня, обращенный ликом к Петропавловской крепости. В полости колонн проведены были крутые лестницы, по которым можно было взайти на самый верх, на довольно широкую площадку с железными перилами. Отсюда в ясную погоду открывались со всех сторон живописные виды. Каменные громады домов казались выходящими из вод, окружавших столицу. Отсюда, с верхней площадки, виден был даже Кронштадт, который на закате дня имел особенно живописный вид.

По бокам же здания биржи расположились кладовые, пакгаузы, портовые строения, здание таможни. А внутри биржевого зала всюду расставили столики с письменными принадлежностями и скамейки.

Приезжие иностранцы так описывали это сооружение: «Биржа — великолепное здание, расположенное удивительно красиво на Васильевском острове, на оконечности, называемой стрелкой. Здесь находилось раньше здание биржи, сооружавшееся по плану Гваренги, но его сломали, и скоро на этом месте возвысилось одно из лучших зданий северной столицы, chef-d'oeuvre архитектора Томона… Здание прекрасно само по себе, много выигрывает от окружающей его местности, от прекрасной гранитной набережной, величественной реки, омывающей набережную, и вида открывающегося отсюда». А в книге «Достопримечательности С.— Петербурга и его окрестности», изданной в те годы, написано, что биржа в Бордо, почитаемая самой великолепной в Европе, должна уступить ныне в красоте и размерах новой С.— Петербургской бирже, которая, кроме достоинств архитектуры, имеет прелестнейшее и выгоднейшее географическое местоположение.

Биржа по своему существу деятельности стала не только зеркалом, но и эмблемой всей экономической и социальной жизни страны. Современники с вдохновением описывали работу петербургских биржевых собраний. Рассказывали, что несмотря на то, что время для встреч назначалось с 12 до 13 часов, задолго до назначенного времени биржевая публика собиралась к месту работы. К зданию со всех сторон спешили биржевые деятели. Кто подъезжал на кровных рысаках, кто тянулся на извозчике, а кто и пешком. Между собравшимися велись оживленные разговоры, сновали маклеры, время от времени сообщавшие интересующимся условия торговли: «Сделано по 9 3/8…», «… продаю с 1/4» и т.д. С кем-то обменивались информацией и шепотом, кратко, не останавливаясь на одном месте. Характерно, что среди присутствующих преобладала немецкая речь. Изящные цилиндры и засаленные картузы, франтовые пальто, визитки и характерные чуйки составляли одну шумную возбужденную массу.

Правительство особенно не регламентировало время собраний на бирже. Торгуй себе, общайся с коллегами, разузнавай новости коммерческие. Еще в 1746 году Сенат указал: «…купцам приезд свой на биржу иметь, как кто похочет, а рогатки по представлению оной коллегии не делать и штрафу ни с кого оных купцов за то, кто по полудни позже двух часов на бирже останется не брать; только… колокол купить и при бирже иметь для того, когда два часа по полудни ударит, тогда оным колоколом дать знак, и когда такой знак оным колоколом дан будет, тогда… на бирже маклерам не быть».

Именитые петербургские биржевики
Я.Н. Молво. Первый Председатель Биржевого Комитета	К. И. Мейснер. Биржевой Старшина-составитель устава биржи 1832 г	И.Ф. Жербин
В.М. Зверков	Н.И. Кусов	В.Г. Жуков
В.А. Алферовский	Барон А.Л. Штиглиц	Е.Е. Брант

Размеры и архитектурное устройство биржи давали представление о степени развития в городе международных торговых отношений. Поэтому и значение здания для своеобразной биржевой торговли выходило далеко за пределы значения обыкновенного строения. Здесь было важно все: каждый зал, его размеры, обустройство, освещение, символы и архитектура. Они должны были способствовать тому задору, с которым начинали свой трудовой день купцы. На бирже, в частности, запрещалось говорить о делах политических, о распоряжениях военных и «умножать неосновательные и неприличные толки под штрафом, за преступление сего установленным».

В последние десятилетия прошлого века значение Санкт-Петербургской биржи как товарной значительно уменьшилось. Одновременно в этот же период биржа становится первенствующей по размерам фондовых сделок, здесь начинают активно обращаться государственные и частные ценные бумаги. Операции с ними начались с появлением в России процентных бумаг, первоначально в форме государственных займов.

Акции и облигации на Санкт-Петербургской бирже служили предметом сделок уже в 30-годах XIX века. Заметное же увеличение количества государственных бумаг стало наблюдаться с 60-х годов, когда государственный кредит получил широкое применение. А следом появились на рынке акции и облигации промышленных обществ. Распределением их между держателями удобнее всего было заниматься бирже. Эти операции становились так серьезны, что за короткий срок успели сложиться определенные правила, связанные с ними. Примером тому послужил случай, когда коммерческий суд обратился в Биржевой комитет с запросом, в котором указывалось, что покупка и продажа акций «совершается между торгующими по одним простым запискам, по коим одно лицо обязывается условленное число акций или облигаций поставить в определенные сроки, а другое — принять». Суд решил удостовериться в существовании обычая, по которому такие записки могут продаваться третьим лицам без согласия выдавших их, и в том, «какая по обычаю ответственность обязавшихся поставкой бумаг перед приобретшими их обязательства по передаточным надписям». Биржевой комитет признал такую передачу обычным явлением и заявил, что «лицо, обязанное поставить бумаги, по обычаю становится в те же отношения к лицу, получившему обязательство по надписи, в которых состояло к первому приобретателю обязательства».

Постепенно фондовые сделки на Санкт-Петербургской бирже становились заметны, начали обращать на себя внимание. Недаром современники называли биржу «разместителем биржевых бумаг в России». В том уголке биржи, где совершались фондовые сделки, всегда царило шумное оживление, непрерывное движение участников торгов и маклеров. Здесь громко заявлял о себе принцип: время — деньги! И все же бытовало среди некоторой части столичных биржевиков мнение, что «фондовый рынок представляет восприимчивую почву для многих явлений отрицательного свойства». Про фондовиков говорили, что «их сделки, незначительные по сумме в отдельности, но многочисленные по количеству, составляют тот материал для замечательных прыжков, которыми так изобилуют прейскуранты фондового рынка». А кто-то выражался и вовсе образно: «Эти деятели оказываются положительно не желаемыми в серьезные периоды, они представляют собою опасную обузу для рынка и уподобляются худо размещенному и худо прикрепленному грузу корабля, который в бурю своим беспорядочным и стремительным движением в ту или другую сторону может причинить кораблю гибель». Однако фонды жили и крепли, увеличивая свое число и обороты.

Указ Правительствующему сенату об устройстве гильдий и о торговле прочих состояний, 14 ноября 1824 г.

О биржевой торговле упоминается в главе XIII Указа «О надзоре за торговлею и об ответственности за нарушение постановленных правил»: «§ 184. Городская Дума или Ратуша, имея надзор за торговлею в домах, лавках, на биржах, рынках, гостиных дворах, и вообще во всех публичных местах, побуждает городских жителей в ноябре и декабре к взятию надлежащих свидетельств… § 188. …Сим депутатам открыт свободный вход во все лавки, торговыя заведения и домы, где производится торг, с обязательностию иметь надзор и на биржах».

Появление ценных бумаг на бирже повлекло за собой развитие биржевых сделок не только за наличные деньги, но и со спекулятивным характером. С последними пробовали активно бороться, но устранить это какими-либо искусственными или репрессивными методами не удалось ни одному законодательству. За границей такое положение дел приняли как должное, довольствуясь лишь минимальными ограничениями, направленными на предупреждение злоупотреблений. Остальное же было предоставлено здравому смыслу. В России же в период, когда издавался закон об акционерных компаниях в 1836 году, считали полезными запрещение биржевой игры и вообще возможно строгую регламентацию биржевых операций.

Не обходили Россию и биржевые кризисы. Первый случился в 1869 году во многом вследствие усиленной игры, главным образом, выигрышными билетами и акциями Рыбинской железной дороги, а также из-за усиленного спроса кредитных учреждений на промышленные бумаги.

«Образовалась у нас в Петербурге негласная биржа, известная под именем «Демутовской биржи» и приобретшая весьма плачевную известность»,— рассказывали позже купцы, пострадавшие от демутовских игроков. Эта биржа в самом своем начале уже была основана на отчаянной спекуляции. Некто молодой человек вздумал прослыть русским Джоном Ло, собрав вокруг себя целую коллекцию героев, избрав местом своих сходок отель «Демут».

Как рассказывали свидетели, эта компания производила по утрам самую безобразную, как они выражались, игру бумагами, и наделала много бед. Демутовцы держали некоторое время в своих руках судьбу не только частных предприятий, но и участь государственных бумаг. В особенности демутовцы спекулировали лотерейными билетами, цена которых дошла до 185 рублей. Это было перед июльским тиражом, когда они рассчитывали на повышение, но игра «дала течь» — их надежды не осуществились: билеты упали до 150 рублей, из-за чего многие из них понесли крупные убытки.

Но паника на бирже возникала и по многим другим причинам. Однажды газета «Новое время» в статье «По поводу биржевой паники» писала, своеобразно характеризуя местную биржу и ее игроков:» В мире промышленности, говорят, обнаруживаются признаки улучшения. Если это справедливо, то надо признать, что наша биржа — плохой барометр погоды в этом мире, ибо хотя она торгует по преимуществу так называемыми промышленными ценностями, т.е. бумагами, доходность которых зависит ближайшим образом от положения промышленных дел, но момент благоприятного поворота этих последних отметила небывалым по длительности паническим настроением, которое держалось всю первую половину декабря, да и сейчас по-видимому не вполне улеглось.

Сигналом к всеобщему падению дивидендных бумаг и к биржевой панике послужили заявления некоторых коммерческих банков о предварительных дивидендах. Далеко не все банки выступили с такими заявлениями, из чего, конечно, не без основания делалось заключение, что получение дивидендов по некоторым банковским акциям в нынешнем году сомнительно. Но весьма характерно, что и некоторые банки, заявившие о выдаче предварительного дивиденда, не избегли падения их акций. В этом отношении бывали курьезы вроде следующего, рассказанного на днях в «Биржевых ведомостях»: акции одного из очень крупных здешних банков, заявившего о выдаче предварительного дивиденда, подверглись после того понижению — по какой бы вы думали причине? Потому что сходный по названию заграничный банк потерпел на некоторых операциях большие убытки. Слух об этих убытках, очевидно, был перенесен на здешнюю биржу невнимательными читателями заграничных газет и вызвал серьезное падение акций здешнего банка, ничего общего не имеющего с пострадавшим заграничным, кроме названия. Этот трагикомический случай очень хорошо рисует нынешнее состояние здешней биржи. Достаточно скрипа двери, чтобы наши биржевые дельцы превратились в биржевых… зайцев!

Между тем постоянно приходится слышать, что биржа изо дня в день производит расценку доходных бумаг, что таково и есть ее назначение, и что эта роль биржи делает ее необходимым органом в обороте ценностей, именно регулятором фондового рынка. Хорош регулятор, если любой вздорный слух, попадающий на биржу, ложится в основу производимой ею расценки! Но фактически, действительно биржевые расценки, публикуемые в ежедневных бюллетенях, принимаются за мерило фондовых курсов во всем обороте с процентными бумагами — на всем пространстве Империи. Не правда ли, оригинальное положение? И этому положению подчиняются не только частные лица, но наравне с последними и все общественные учреждения, и сама казна, т.е. государство.

Но к этому добавить, что, в сущности говоря, по крайней мере в настоящее время, здешняя фондовая биржа занимается только расценкой, а вовсе не сделками. Сделки если и происходят, то в ничтожном масштабе. Так называемые биржевые люди приходят на биржу не для оборотов, а по преимуществу с предложениями бумаг на продажу. Самостоятельных покупателей между ними всегда было не много; покупала публика, но публика теперь в такой степени проникнута недоверием к бирже и напугана потерями на биржевой игре, что решительно уклоняется от покупок. Значит, на бирже есть только продавцы, да и то нередко бланковые, а покупатель отсутствует. При таких оборотах,— если только можно назвать «оборотами» предложения, остающиеся без ответного спроса,— биржевая расценка бумаг относится очевидно не к доходности бумаг, как бы следовало, а лишь к соотношению между полуноминальным предложением и отсутствующим спросом, т.е. к соотношению двух условностей, зависящих по преимуществу от фантастических учетов и субъективных настроений и не имеющих под собой твердого фундамента. Результаты же расценки, производимой биржей, отнюдь нельзя назвать отвлеченностью. Напротив, они очень осязательны в массе деловых отношений и сказываются для всех владельцев бумаг вполне реальными потерями…

…при современном строе экономической жизни куда же публике девать свои сбережения, если не помещать их в доходные бумаги? Ведь нельзя же требовать, чтобы каждый, у кого завелись деньги, непременно тратил их без остатка или обращал непосредственно в доходные предприятия? «Моги'й вместити» отлично вмещает. Дисконтеры, например, зарабатывают куда больше, чем можно иметь от доходных бумаг, но к счастью не все это «вмещают», по крайней мере, в публике еврейской. Так неужели за это казнить? А ведь есть еще и казна, разные общественные и благотворительные учреждения, которые тоже имеют дело с доходными бумагами, и на огромные суммы. Почему они-то должны быть жертвой этой нелепейшей фикции, возведшей в законодатели на фондовом рынке компанию дельцов более или менее подозрительной формации? Ответ один: так везде! — Но разве это убедительный ответ?»

Мировой кризис 1873 года не отразился сильно на бирже в русской столице, не оперировавшей с западноевропейскими бумагами. Зато биржа испытала потрясение от небывалого кризиса Московского ссудного коммерческого банка, вызванного «воздействием тревожного положения некоторых заграничных финансовых рынков», которое «грозило отразиться пагубно на состоянии наших кредитных и денежных оборотов». Особенно тяжелое время наступило на фондовой бирже в 1876 году, в основном под давлением политических обстоятельств того времени. На бирже произошло понижение стоимости бумаг, доходившее до 30%.

«Акционерная горячка», охватившая хозяйственную жизнь страны с 60-х годов XIX столетия, особенно ощутимо сказалась в сфере железнодорожного строительства. На одном из первых мест по удельному весу акционерного капитала находились промышленные компании.

Еще один серьезный биржевой кризис произошел в 1894–1895 годах в силу тех условий промышленного развития страны, которые были созданы финансовой политикой государств и развившейся на этой почве спекулятивной игрой промышленными и железнодорожными бумагами. Они покупались с целью игры, даже без соотношения с доходностью и прочностью предприятий, и при помощи усиленного кредита. По расчетам специалистов в этот нелегкий период на бирже обращалось бумаг по биржевой расценке на сумму около 1 147 000 000 рублей и приблизительно 1/3 была заложена в банках. Результаты чрезмерного и необоснованного повышения скоро сказались: искусственный спрос прекратился, за ним последовало понижение цен, массовая продажа бумаг, необеспеченных их владельцами, и возник острый биржевой кризис. Так, скажем, вели себя цены на паи товарищества «Нобель»: в 1889 году их высшая цена была 5200 рублей, низшая 4000 рублей. В 1895 году высшая — 13 600 рублей, низшая — 4800 рублей. Также резко менялись цены и других бумаг. Потери от этого кризиса по самым скромным подсчетам специалистов того времени определялись в несколько десятков миллионов рублей.

Распространение фондовых сделок и большое значение биржи как места обращения государственных бумаг побудили в 90-х годах министра финансов вмешаться в деятельность биржи по сделкам с государственными фондами. Прежде всего, Министерство финансов направило усилия на прекращение спекуляции с кредитными рублями. Для этого в 1893 году была установлена пошлина на вывозимые сверх установленной нормы кредитные билеты уезжающими за границу. Пошлина эта должна была доставить Минфину сведения о вывозимых рублях, а финансового значения она не имела. В том же году были запрещены сделки «по покупке и продаже на срок золотой валюты, тратт и тому подобных ценностей, писанных на золотую валюту, совершаемые исключительно с целью получения разницы между курсом валюты, условленным сторонами и действительным на какой-то срок». В таком же объеме воспрещались сделки с премиями, кратные, а также стеллаж. Осуществление приведенного закона предполагало возможность проверки операций кредитных учреждений, и она была установлена. Министр финансов получил право, усмотрев сомнительные операции кредитных учреждений, требовать сведения и объяснения и проверять их торговые книги. Одновременно в связи с запрещением сделок с валютой право совершать биржевые сделки самими маклерами было оставлено лишь за владельцами или представителями действующих в России торговых, промышленных или банкирских предприятий, а приказчики и конторщики могли участвовать в биржевых операциях за счет хозяев и по их уполномочию.

Пробовали что-то регулировать. Но экономические законы жестоки. Тем более, когда они попираются политикой. Вот что писала одна из экономических газет в январе 1904 года:

«Воспользовавшись конфликтом между Россией и Японией и разрывом дипломатических отношений, биржевики произвели покушение на обывательский карман. Шаг, предпринятый Японией, окрылил их надежды. «Рыцари биржи» встрепенулись, почуяв наживу…

Циркулярная телеграмма министра иностранных дел, извещающая об отозвании российского посланника из Токио, была опубликована в воскресенье, 25-го января, когда все финансовые учреждения закрыты. Следовательно, впечатление, произведенное ею в финансовом и биржевом мире, осталось в первую минуту неизвестным.

Биржа в воскресенье не собирается. Однако биржевики учли недосуг по-своему. Они успели выработать план действий и приготовиться к генеральному сражению.

Как только вчера, в понедельник, биржа открылась, со всех сторон посыпались акции и другие ценные бумаги. Давно уже биржа не переживала такой тревожной минуты. Из всех банков и контор, словно из гигантских резервуаров, хлынули потоки бумаг, опрокидывая и разрушая все на своем пути. Все, словно по предварительному уговору, бросились продавать бумаги.

Понятно, при таком настроении никто не решался явиться в роли покупателя, и кривая биржевых ценностей делала гигантские, лихорадочные скачки вниз. Доверие к самым солидным бумагам было поколеблено, а для того, чтобы вернее добиться цели, «понижатели» заодно распускали самые чудовищные слухи. Особенно неистовствовали некоторые господа, стоящие во главе крупнейших банков.

Так, директор одного большого банка выбросил на биржу громадную партию «нефтяных», предлагая их значительно дешевле против курса, который держался в Берлине. Директор другого крупного банка валил бумаги как non valeur, словно они не имели никакой цены.

Маневр удался блестяще. Держатели бумаг струсили, что и требовалось доказать. Наводняя рынок бумагами, вышеупомянутые господа тут же переводили их за границу. В несколько минут ловкачи наживали состояния…

Вследствие слабой котировки «онколисты» вынуждены были расстаться со своими ценностями и весь товар попал в загребистые лапы спекулянтов-пауков…

…Достаточно вспомнить поведение тех же петербургских банков в 1900 году. Тогда при первых симптомах опасности, грозящей бирже, образовался синдикат директоров банков, который скупил на шесть миллионов рублей бумаг. Деньгами его ссудил без процентов наш Государственный банк. Само собою понятно, что благие последствия такой осмотрительности и находчивости сказались. Падение ценностей немедленно прекратилось. Публика успокоилась — масса лиц была спасена от разорения. Так действовали в 1900 году.

Теперь наблюдается обратное явление. Директоры банков первые празднуют труса и…

И настроением нашей биржи великолепно пользуются заграничные банкиры. Явление знаменательное и небывалое. Берлин, например, спокойнее относится к русско-японскому конфликту, чем Петербург. На Берлинской бирже больше покупателей, чем на нашей. Как гласит только что полученная из Берлина агентская телеграмма от 26 января — в «оборотах биржи паники и не было». «С русскими фондами,— говорится далее в статье,— несмотря на падение курсов, устойчиво».

Это ли не доказательство, до какого цинизма дошли наши понижатели…»

Еще одно свидетельство о ситуации тех дней находим в другой газете. Правда, упрек здесь в адрес Госбанка. В издании, в частности, говорилось: «Политические осложнения на Дальнем Востоке вызвали за последнее время значительное понижение курса ценных бумаг, как государственных, так и частных. Государственный банк, покупавший до начала сего года государственную 4% ренту по цене 99 1/2%, вынужден был в виду усилившегося предложения ренты продолжать покупки ее по низшим курсам, которые постепенно упали до 93%. Одновременно понизились другие фонды, а также выигрышные займы, ипотечные бумаги и акции банков и торгово-промышленных предприятий.

При таком положении дела с разных сторон слышатся упреки по адресу Государственного банка за неоказание поддержки биржевым ценностям и допущение столь сильного понижения курсов. Между тем понижение курсов есть явление обычное во всех странах при наступлении серьезных политических осложнений, что не трудно проследить по биржевым бюллетеням за соответственные периоды. Ни один эмиссионный банк не мог воспрепятствовать такому понижению, так как для этого необходима затрата огромных средств, которыми не располагают самые крупные кредитные учреждения. При том эти учреждения обязаны преследовать другие цели, составляющие их главную задачу — облегчение торгово-промышленных оборотов и регулирование денежного обращения для ограждения металлических запасов страны. Значительный выпуск денег на покупки понижающихся ценных бумаг находится в непримиримом противоречии с этими основными целями, а потому иммобилизация средств эмиссионного банка в эти ценности, в размерах сколько-нибудь значительных, должна быть признана положительно вредной и недопустимой…».

В 1900 году издается закон, по которому при Петербургской бирже был создан особый фондовый отдел для торговли ценными бумагами и валютой, а годом позже утверждены Правила для фондового отдела, призванные упорядочить состав участников биржевого торга, создать на бирже единую сильную власть, избираемую из среды самого биржевого общества, а также упорядочить институт посредников. Эти меры позволяли правительству осуществлять более тщательный контроль за биржевым обществом, а главное — за биржевым рынком, т.е. за допущенными к биржевому обороту ценными бумагами.

Фондовым отделом издавался биржевой бюллетень «Официальная вексельная и фондовая котировка на С.— Петербургской бирже». В бюллетене печатались сведения о вексельных курсах крупнейших финансовых центров Западной Европы, сообщалось о номинальных размерах и сроках платежа процентов, номинальной цене акций и облигаций, выданных за последние три года и т.д.

Новым отделом управлял выборный совет. Председатель совета фондового отдела одновременно был председателем Биржевого комитета, а выборные члены совета отдела — членами Биржевого комитета. Совет фондового отдела определял распорядок собраний, издавал правила биржевых сделок, определял маклерскую таксу, разрешал возникающие при сделках споры, выполнял ряд других административных функций.

Поводом к созданию фондового отдела на бирже послужил тот факт, что усилия, направленные еще пять лет назад на создание нормального биржевого устава взамен разрозненных правил, ни к чему толковому не привели в силу разнохарактерности фондовой и товарной торговли, неоднородности условий биржевой торговли в России. Идея общей реформы в Министерстве финансов была оставлена. Зато силы были сконцентрированы на преобразованиях одной лишь части биржевой деятельности — торговли валютой и ценными бумагами. Образованный фондовый отдел не был самостоятельной биржей, но осуществлял свою деятельность в условиях особого надзора, руководствуясь специальными правилами. Подчинялся он Министерству финансов по особой канцелярии по кредитной части.

Так боролась за выживание, за чистоту своих рядов фондовая часть Санкт-Петербургской биржи на рубеже ХIХ и ХХ веков.

реверс Настольная медаль, выпущенная в память столетия Министерства финансов (1802-1902 гг.) аверс

На аверсе медали выбиты профили российских императоров — Александра I и Николая II, на реверсе — женская фигура, олицетворяющая символ России, держит венок и жезл Меркурия. В начале XIX века произошло важное для России событие — была установлена новая система государственных исполнительных органов власти. Россия перешла от коллегиального управления к министерскому. Император Александр I подписал указ о создании 8 министерств с четким разделением между ними функций по управлению важнейшими отраслями государственной деятельности. Созданная в то время нормативно-правовая база не утратила своего значения и в наше время. Постепенно в компетенцию Министерства финансов были переданы практически все важнейшие вопросы, относящиеся к сфере управления хозяйством. Эта передача дел нередко становилась прелюдией к реформам. Обращаясь к истории финансовых органов России, прежде всего отмечаешь, что их становление и развитие проходило в разные периоды не только с учетом социально-экономической, но и политической обстановки в стране, реальных потребностей текущего момента. И в целом процессы в этой сфере государственного управления отражали ситуацию в Российском государстве.