Историческая экспозиция Московской Биржи, история российского биржевого движения - Летопись - Россия губерниями прирастала

Предпринимательством в старых русских городах занимались еще издревле. Сфера деятельности отечественных купцов была необычайно велика и разнообразна в разные времена и охватывала всю географию экономического освоения Руси. Вереницы телег, подвод, лодий с товарами нескончаемо тянулись по бесконечным русским дорогам и водным просторам. Лен, пенька, сало, кожи, красная юфть, меха, железо, оружие, смола, ткани, сахар и, конечно же, хлеб — это не полный перечень того, что растекалось караванами по просторам государства. Сколько великолепных торговых путей пересекали наши древние территории!

Беломорский проходил через Вологду по рекам Сухоне и Северной Двине в сторону Архангельска, на Белое море, а там было и рукой подать до иностранщины. Здесь встречались замечательные города Усть-Сысольск, Великий Устюг, Яренск, Тотьма и другие, принимавшие активное участие в торговле на этом направлении.

Балтийский торговый путь шел через столицу в Тверь, Торжок, Вышний Волочек, Валдай, Новгород, Псков и прямо к Балтике, Германии.

В литовские земли попадали из Москвы через Смоленск. А дорога в Крым пролегала через Рязань, Тамбов, воронежские земли и донские степи.

Дорога в сторону Сибири начиналась на Волге, а затем от Соликамска волоком тащились к Верхотурью, и снова водой до Тобольска. Далее дорога шла на Енисейск. Затем в сторону Илимского острога по Тунгуске и Илиму. В ХVI веке этим путем прошел Ермак Тимофеевич. Он открыл просторные ворота для проникновения русских людей за Урал, что послужило первым шагом к поступательному движению через необъятный материк Азии. К середине ХVIII века Зауралье и Сибирь были для русских людей уже хорошо обжитыми краями. Вокруг древних острогов разрастались города, появлялись первые заводы горнорудной промышленности, к сибирскому традиционному экспорту — пушнине — прибавился металл.

Одним из важнейших путей всегда был Волжский, который вел напрямик к Каспийскому морю, затем в Персию, Бухару, Хиву. Главным торговым центром на Волге был Нижний Новгород со своей знаменитой ярмаркой. До него купцы шли достаточно спокойно, ниже, до Астрахани, спускались уже с долей беспокойства. Территория шла необжитая, со злыми кочевыми племенами. От Нижнего до Астрахани плыли месяц. Для безопасности шли крупными караванами до пятисот судов с немалой охраной, останавливаясь в Чебоксарах, Казани, Самаре, Саратове.

В XV веке иностранцы, путешествовавшие с хозяйственной целью по русским территориям, сами рассказывали страшные истории. Один иностранный купец по имени Контарини, проезжавший в 1476 году по пути из Астрахани в Москву с большим купеческим караваном, пишет, что ехали в немалом страхе, поминутно ожидая нападений. Особенно это было там, где Дон подходил на ближайшее расстояние к Волге, через которую переправлялись на плотах, наскоро сработанных в близлежащем лесу. В самой же степи почти не было видно следов дороги. На ночь путники ограждались повозками в виде крепости и ставили караульных. И так ехали не менее 47 дней.

Особенно «славился» разбойниками путь по Волге. Путешественники указывали множество мест, известных рассказами о разбоях степных кочевников и казаков. Однажды на английскую барку, плывшую в 1658 году по Волге в Персию, недалеко от Астрахани, напало до тридцати степных ногаев на восемнадцати лодках, и только после двухчасового боя с применением огнестрельного оружия англичанам удалось прогнать разбойников.

Другой случай запечатлен в летописи 1573 года. По возвращении из Персии английских купцов близ устья Волги встретили русские казаки числом 150 человек, вооруженные топорами и пищалями. Сначала лихие люди прикинулись мирянами и обманом взошли на судно, на котором начали неимоверную резню. Побоище кончилось тем, что англичане сдали свой корабль со всеми товарами, взяв с разбойников клятву, что те даруют им жизнь.

Но, несмотря на страшный разбой, творившийся на этой просторной территории, Волжский речной путь всегда давал русскому человеку всевозможные товары для жизни и торговли. Начиная с XVIII века, получает он свое второе крещение. К тому времени это уже не иноземная территория, где путника обязательно подстерегали неведомые племена и банды разбойников. Эта русская водная магистраль становится главной артерией для отечественных купцов. Недаром быстро строились, богатели и процветали волжские города. Создавались здесь мануфактуры, развивалось речное кораблестроение, появлялись товарные биржи.

Наше путешествие можно было бы начать с некогда заштатной Рыбной слободы, которую в 1778 году переименовали в уездный город Рыбинск. Занимал он чрезвычайно удобное географическое положение в верховьях Волги, что имело немалое значение в движении товаров по великому русскому водному пути. Город географически расположен очень удачно и связывает воедино Волгу, Каспийское море, Неву и Балтику.

Через Рыбинск проходил почти весь хлебный груз, идущий к берегам Балтийского моря. С апреля сюда начинал поступать самый важный для России товар. К середине лета поставка достигала своего апогея. Десятки миллионов пудов хлеба караванами чинно следовали кто куда. Здесь же происходила перегрузка товаров с глубоко сидящих судов на более легкие. Лен, чугун, железо, соль, рыба и древесина шли параллельно с хлебом. Город гудел в летние месяцы от погрузки, выгрузки, перегрузки всех этих товаров. А уж людей здесь бывало видимо-невидимо — сами хозяева, приказчики, лоцманы, рабочие и разного рода спекулянты. Почти четвертая часть европейской России тяготела к этому необычному городу.

Инициатива постройки здания Рыбинской биржи принадлежала не купцам, а директору рыбинской конторы водной коммуникации. Обратившись к ярославскому губернатору князю М.Н. Голицыну, он предложил построить при рыбинской пристани торговую каменную биржу. Уже летом 1806 года начались работы по сооружению здания, которое построили в 1811 году. В день открытия губернатор предписал, чтобы «все сношения между иногородними и рыбинскими купцами происходили не в частных уже домах, но в сем общеполезном заведении», «чтоб не было никаких соглашений по торговле вне биржи». Сооружено оно было исключительно на средства города и находилось в распоряжении городской Думы. Однако потребность в нем возникла не скоро. Организация самой биржи затянулась на 30 лет.

Купцы шли на биржу с ленцой. Это объяснялось привычкой торгующих вести свои дела там, где торговали их отцы и деды. Местная «Коммерческая Газета» писала тогда: «Трудно торговому человеку отрешиться от старых традиций и привычек, усвоенных годами, отказаться от привычного ему, твердо установившегося порядка ведения торговых дел и подчиниться новой регламентации», «к чему было купечеству стеснять себя временем и местом, когда можно было с теми же удобствами продолжать торговлю на площади, на пристани, на судах, словом — на полном просторе, в таких местах, где под рукою имеются и товар, и покупатели, и рабочие…», «при таком настроении торгового сословия прекрасный биржевой зал пуст и служит нередко местом сценического представления какого-нибудь странствующего артиста».

В 1841 году император Николай I, проезжая через Рыбинск, посетил и здание биржи. И тогда его величество «повелеть соизволил вновь открыть биржу, придать ей надлежащее устройство». 15 мая 1842 года биржа во главе с биржевым комитетом приступила к своим обязанностям.

Со временем была решена и проблема посещения биржи. Здесь помог случай, происшедший в 1881 году. В последних числах мая катали^* устроили на Капаевской пристани забастовку, желая добиться от подрядчиков повышения цен за свою работу. Вообще ставки за труд каталей устанавливались ранней весной, когда вода на Волге стояла высоко. Когда же вода спадала и уровень ее снижался, для перевозки хлеба работникам приходилось преодолевать расстояния много длиннее. И все за ту же плату. Забастовки в связи с этим бывали и раньше, но такого грозного характера, как в тот год, не принимали никогда. Купечество не на шутку было озабочено происшедшим. Боялись, что движение примет более обширные размеры, и обратились за содействием в биржевой комитет. В это же время рыбинский полицмейстер поднял вопрос о незаконности собраний купечества на так называемых «Крестах» и о настоятельной необходимости приглашения купечества впредь собираться в существующем для этого здании биржи. Конфликт был урегулирован с двух сторон. Но купечеству пришлось окончательно занять места в биржевом зале.

Одна из старых волжских бирж — Рыбинская — оказала огромную услугу русской торговле, судоходству и промышленности. Постоянные заботы Рыбинского биржевого комитета о нуждах торговли и судоходства, защита интересов торгующего купечества и судовладельцев путем ходатайства перед правительством не заставили себя долго ждать и проявились в делах. В конце 80-х годов число членов биржи достигло 1200 человек, движение судов было упорядочено, произведены немалые технические преобразования. На рыбинских пристанях водворился порядок, учредили речную полицию, приняли меры, связанные с противопожарной безопасностью караванов, основали больницу для бесплатного лечения рабочих.

Сухие цифровые сводки тоже говорили о том, что на бирже все хорошо. Время сохранило для потомков один из отчетов Рыбинского биржевого комитета, который приводил состояние всех капиталов биржи на 1 января 1892 года. В нем, в частности, указывалось:

	Сумма
Капитал биржевого комитета	15 699р. 39к.
» Волжско-Камского банка	524 578р. 50к.
» Депутации по Мариинской системе	14 070р. 19к.
» Для вспоможения престарелым маклерам	2 034р. 49к.
» Для организации речной полиции	8 949р. 37к.
» Императора Петра Великого	6 268р. 41к.
» Императора Александра III	14 498р. 93к.
» Кровати Великого князя Владимира Александровича	1 353р. 71к.
» Высочайше утвержденных сборов	38 673р. 74к.
» По постройке больницы	25 609р. 75к.
» Кредиторов	50р. 00к.
» Судопромышленников	465р. 67к.
» Переходных сумм	1 152р. 20к.
Итого	653 404р. 35к.

Итак, биржа набирала обороты, а Волга продолжала торговать с Рыбинска.

Следуя дальше по течению Волги, невозможно обойти крупнейший в старые времена торговый центр в Нижнем Новгороде с хорошо известной всем русским людям ярмаркой, существующей там с 1816 года. Ее прародительницей была ярмарка на Арском поле в Казани, возникшая еще во времена Казанского царства. Интересно, что в 1524 году в противовес ей царь Иван Грозный учредил такую же в Васильсурске. А через несколько столетий она была переведена в Нижний Новгород на луговую сторону реки Оки.

Давно замечено, что ярмарочный дух вообще близок русскому народу своей, с одной стороны, простой доступной формой организации, а с другой — народными традициями. Может поэтому относительно быстро в течение пяти лет на средства казны возведены были здесь необходимые постройки, стоившие свыше 11 миллионов рублей ассигнациями.

Здесь было очень живописное место. Всевозможные здания лепились вверх по горе на высоком правом берегу Волги. Их порой причудливая архитектура и живописное расположение заставляли долго любоваться дивной картиной. Не менее красивой представлялась ярмарка, что была за Окой, на другой стороне Нижнего.

Билет Нижегородской ярморочной конторы

Билет, который приобретался в Нижегородской ярмарочной конторе с возможностью арендовать на ярмарке определенные торговые места. В документе подробно разъяснялось, куда пойдут вырученные деньги. В частности, 3 процента перечислялось в безотчетное распоряжение председателя Ярмарочного биржевого комитета.

Вообще торговое и промышленное значение известного города напоминало о себе на каждом шагу. Волга и Ока кишели пароходами и другими судами. На берегу не кончался ряд магазинов, лавок и других торговых заведений. На пристанях, набережной, в торговых рядах — массы разнообразного люда.

Нижний Новгород особенно был люден с середины и до конца лета во время своей знаменитой на всю страну ярмарки. Ее называли «посредницей торгового сообщения европейской России с Сибирью», «центром всей нашей торговли с Азией» и даже «биржей Москвы и всей России». Кого тут только не было: промышленники и купцы, маклеры и агенты. А национальный состав просто не перечислить — армяне, хивинцы, бухарцы, немцы, англичане, французы, индийцы и, конечно же, русский торговец со своим богатым набором товаров.

Нижегородская ярмарка задавала тон 18 000 ярмарок по всей России, которые не прекращали свою работу круглый год. И если природные условия тот или иной местности не позволяли работать ярмарке до следующего сезона, то само торжище перебиралось в другую местность. Так было с той же Нижегородской, которая после сентября перетекала в столицу.

Но именно в период с середины лета до конца августа совершались самые крупные сделки в Нижнем. Уже ближе к осени деловая активность затихала, а в день 25 августа должны были быть окончены все расчеты по векселям, «писанным со сроком платежа на ярмарке».

Цены, установленные здесь, имели значение руководящих цен на товары на всем российском рынке. Ведь через нижегородскую ярмарку поступали на российский рынок кяхтинские чаи, сибирские меха, уральское железо, хлопчато-бумажные изделия и многое другое. Торговля здесь велась в основном русским товаром, изготовленным в Москве, Владимире, Костроме, Перми, Туле, Астрахани, Саратове, Ярославле, и, конечно же, в самом Нижнем.

Современники свидетельствовали, что крупные закупки совершались с товарами, которые отсутствовали на самой ярмарке. Эти сделки уже имели чисто биржевой характер. Говорили, что ярмарка мало-помалу утрачивает характер крупного товарного дела и обращается в биржу, которая работает по образцам, без фактической передачи товара. Об этом говорила и активная деятельность коммивояжеров, продающих товары по образцам.

В конце XIX века обороты ярмарки постепенно уменьшились. Это было связано с увеличением сети российских железных дорог, соединивших самые отдаленные пункты России. Новый вид транспорта способствовал сближению мест производства товаров с местами его сбыта. Для Нижнего и его ярмарки это можно было назвать бедствием, для России в целом — техническим и экономическим прорывом.

В 1848 году для ярмарки с ее многомиллионным оборотом учреждена была ярмарочная биржа. Но имела она свой особый характер. Биржа действовала лишь вместе с самой ярмаркой, с 15 июля по 10 сентября. А территориально одно из ее местоположений было в так называемом Главном Доме, замечательном по красоте здании, созданном в русском стиле.

В дни ярмарки в здании Главного Дома помещались губернатор города, его канцелярия, полицейское управление, ярмарочная контора, отделение государственного банка, почта, телеграф и многое другое, что обеспечивало нормальную деятельности ярмарочного механизма. На первом этаже здания красовался зал для розничной торговли, где не кончался поток людей. Здесь же ежедневно играла красивая музыка, создавая настроение. В сквере перед помещением биржи было место для встречи мелочных торгашей, которые собирались сюда на свою маленькую особую «биржу» с ее незначительными интересами и оборотами.

Осень вступала в свои права, накладывая отпечаток не только на красивую нижегородскую природу, но и на состояние хозяйственных дел города. Его деятельность затихала вместе с появлением желтой листвы на деревьях. Закрома амбаров заполнялись хорошим товаром, зима обещала быть с достатком.

Некогда столица татарского царства, Казань встречала речных путешественников вершиями мечетей и луковками православных церквей. Даже в последней четверти XIX века сохранялся колорит этого необычного с виду восточного города, его национальные особенности. Казань производила впечатление большого благоустроенного города, живущего почти столичной жизнью.

Географическое положение Казани невдалеке от слияния Камы с Волгой обусловило значение города как прекрасного регионального торгового центра. Еще в ХVII веке город стал складочным местом астраханской соли, рыбы и других товаров, предназначенных для северо-востока страны. Здесь была разнообразная продукция, которая обменивалась и направлялась к местам потребления. В прежние времена Казань имела особое значение, так как там производилась казенная постройка судов не только для нужд правительства, но и по заказам торговцев. Уже в последние годы XIX века стало наблюдаться некоторое затишье торговли, что было связано с развитием сети российских железных дорог, как и во многих местах до некоторой степени умаливших значение Волги как удобного пути сообщения. Как раз в те годы произошел спад в хлебной торговле. Газеты тех лет писали, что мелкие торговцы сократили свои операции, многие и вовсе прекратили торговлю, только крупные фирмы держались, сводя концы с концами. Возможность продавать закупленный зимой в немалых количествах хлеб только во время открытия навигации повлекла за собой «сосредоточение хлебной торговли в руках немногих сильных капиталистов, могущих выдерживать все задержки, промедления, траты, риск и неудобства, связанные с хлебной торговлей». Однако данное обстоятельство не сделало эти места неинтересными для купеческих сходок, и торговые обороты города оставались высокими — до 60 миллионов рублей в год.

В ноябре 1866 года на основании высочайше утвержденного устава довольно оживленно начала действовать Казанская биржа. Интересно, что в отличие от своего собрата в Нижнем, биржа в Казани активно работала с октября по март, в летнее же время она почти бездействовала.

Само биржевое здание, находившееся на Проломной улице, было выстроено и передано в распоряжение биржевого общества в 1874 году инициатором учреждения биржи коммерции советником И.Н. Соболевым. Благодарное купечество даже поместило в биржевом зале его портрет.

Биржевые сделки заключались о найме, аренде и продаже судов и пароходов, купле-продаже нефти и хлеба. Купля и продажа наличного хлеба и по пробам практиковалась редко. Чаще всего торговался такой хлеб, часть которого имелась у продавца, а другая должна была прибыть к нему позже.

Несмотря на действительно небольшие биржевые обороты и трудное привыкание купечества к торговле именно на бирже, биржевые операции характер имели серьезный. Стороны при заключении сделок не рассчитывали на одну лишь разницу. Хотя встречались и чисто спекулятивные сделки, где стороны вовсе не собирались в действительности приобретать или передать тот товар, о котором они договаривались.

Живописный городок Самара на берегу Волги, ставший губернским лишь в 1850 году, в торговом отношении считался достаточно видным пунктом. Самара-городок, как его называли по-доброму, специализировался главным образом на торговле сельскохозяйственной продукцией — хлебом, скотом, салом. Обширный Оренбургский край постоянно направлял сюда свои обильные хлебные грузы.

Хлеб здесь был всему голова. Из близлежащих окрестностей его привозили крестьяне, а уж отсюда купцы отправляли его на Урал сухим путем, а по Волге в Астрахань. В этих пунктах торговцы на вырученные за хлеб деньги закупали рыбу, икру, другие рыбные товары и привозили их вновь в Самару, где продавали купцам, приезжавшим из Казани и Москвы. Насколько значительна была торговля хлебом, можно судить по тому, что Самарой в течение 25 лет — с 1850 по 1875 годы — отправлено хлеба около 200 миллионов пудов. Цифра для тех лет впечатляющая.

Из самарских степей ежегодно отгонялось до 10 тысяч голов скота в Петербург, причем попутно продавали часть его в Нижнем Новгороде и Москве. Недаром еще в начале прошлого века писали: «…жители сего города имеют себе пропитание от скотоводства и от великого торга свежею и соленою рыбою и икрою». Торговля продуктами скотоводства — мясом, сушеной кровью, костью, кишкой, кожей, овчиной — в Самаре вообще была развита. Торговля же салом, которая получила преобладающее значение, ориентировалась аж на заграничный отпуск.

«Грузка хлеба оживляет самарский берег, представляющий происходящей на нем деятельностью близкое подобие муравейника. На пристани, у амбаров, в иной день работают одновременно более семи тысяч человек»,— писали современники. Сама же покупка хлеба с возов начиналась с 5 до 7 часов утра, большей частью через так называемых «мартышек».

Кого же так, в общем-то нелестно величали в среде торгового люда? Класс «мартышек» существовал на многих пристанях Волги. Это вовсе не синоним мошенника. Это ловкий, расторопный, а может быть и подчас готовый провести ротозея-крестьянина мелкий приказчик хлебного торговца, специалист в пшенице, отлично разбирающийся в ее многочисленных сортах, знающий их ценность. «Мартышки» купленный хлеб не ссыпали в амбары, не носили его на загривках. Они поступали иначе. Давали записку на клочке бумаги продавцу хлеба с записью, в которой значилось: сколько и почем хлеба куплено. Этот квиток бумаги продавец отвозил вместе с обозом к покупателю или тому приказчику, что занимался приемкой хлеба. Другими словами — «мартышек» еще можно было величать приказчиками хлебных торговцев, занимающихся скупкой хлеба. Они окружали каждого вновь прибывшего на торг крестьянина, определяли качество привезенного хлеба и назначали на него цену. Действовали они солидарно, не перебивая друг у друга покупки повышением цены. Если же покупка состоялась на выгодных условиях, то все «мартышки» метали между собой жребий, кому участвовать в торге и какое количество из купленной партии товара должно достаться по состоявшейся цене.

Современники вспоминали о ловкой работе «мартышек»: «Цена, установленная заранее по предварительному соглашению между покупателями, объявляется всегда одним лицом, а остальные, по принятому обычаю, должны молчать. После выраженного продавцом согласия продать хлеб за объявленную ему цену вынимается жребий в виде грошей с особой отметкой, которые кладутся каждым участвующим в торге покупателем в шапку продавца; и тот покупатель, на которого пал жребий, считается с этого момента владельцем сторгованного хлеба. Затем на купленный хлеб тут же выдается продавцу ярлык, в котором обозначаются цена, род хлеба, количество его и фирма покупателя и с этим ярлыком везется хлеб в амбары или прямо в баржи, где его принимают особые приемщики».

В Самаре бывало три ярмарки — Соборная, Казанская и Воздвиженская. С развитием местной торговли ярмарочная все более и более сокращала свои объемы. Однако любопытные факты, связанные с финансовыми операциями на самарских торжищах, засвидетельствованы в старинной деловой литературе. В одной из книг рассказывается, что денег ни в Москву, ни в Нижний купцы не возили. Все деньги, которые скопились у них до ярмарки или до обычной поездки в Москву, они обычно раздавали хлебным торговцам. Те в свою очередь обязывались выплачивать или в Москве, или на самой ярмарке взятую сумму с послугой, то есть вдвое большую против взятой. Это делалось с тем, чтобы этот излишек получивший его купец также возвращал хлебному торговцу в Самаре во время закупки хлеба. Эта патриархальная форма кредита до известной степени заменяла собой мало употребительные в то время в России переводные векселя. С развитием банковского дела эта форма кредита утратила свое значение.

Ходатайство об учреждении в Самаре биржи было удовлетворено в августе 1865 года. Но самарское купечество к тому времени еще не созрело для создания столь цивилизованного вида торговли, поэтому лишь через четверть века вернулись к этому вопросу. Первый членский билет на биржу был выдан в январе 1894 года.

Биржевое здание было построено вблизи того места, где раньше собирались купцы, занимавшиеся торговлей с Ревелем, отчего и место то получило название «Ревель». При бирже был открыт чайный буфет. Его появление мотивировалось тем, что без чая купец жить ну никак не может, что за чашкой чая легче вести деловой разговор.

Следующим торговым местом на Волге считался Саратов. Недаром звали его столицей Поволжья. И хотя большая часть его улиц была не мощена, а освещение их было керосиновое, но в архитектурном плане город в конце ХIХ века представлял собой прекрасный образец среднего провинциального города с красивыми постройками, собственным театром и Исторической экспозицией, хорошо посещаемыми публикой. Занятно, что близость немецких колоний давала о себе знать не только во внешнем виде города, когда вывески на торговых заведениях писались на двух языках — русском и немецком, но воспринималась и на слух. Особенно это проявилось в общественном саду «Липки», где в воскресные дни отдыхали едва ли не все обитатели города: то здесь, то там часто звучала немецкая речь. Бойкая торгово-промышленная деятельность Саратова сказывалась на каждом шагу в ускоренном ходе двигающихся по улицам людей, в бесконечных обозах перевозимых товаров, в нарядных магазинах, в парадных гостиницах.

Промышленность города была необычайно развита. Здесь работали сталелитейный и цементный заводы, писчебумажная фабрика, несколько крупных маслобоен, два винокуренных и пять пивоваренных предприятий. Торговля Саратова была преимущественно отпускная. А главным предметом этой торговли, как и во многих торговых городах России, был хлеб. Недаром по размерам торговли хлебом Саратов неоднократно занимал первое место между пристанями Волги. Но не только отпуском хлеба жил город. В отпускной торговле участвовали льняное и подсолнечное семя, масло, шерсть, нефть и керосин, рыбные продукты, лес, соль. Торговля же сахаром и железом имела местное значение.

Торговые обороты Саратова были весьма солидны, и лиц, принимающих участие в этом процессе, было немало. Условия для основания городской биржи были уже давно созданы. Торгующие должны были получить помещение, где проводились бы встречи, получалась бы необходимая информация, заключались бы торговые сделки. Инициатором создания в Саратове биржи стал крупный купец Павел Кокуев, который вел свои дела не только в России, но и за границей. Представители крупных торговых фирм отнеслись к предложению об организации биржи весьма сочувственно. Более же мелкий торговый контингент относился к предложению достаточно равнодушно. Однако о бирже говорили, к ее открытию стали готовиться, работать над ее уставом и прорабатывать другие попутные вопросы.

Первое общее собрание пожелавшего причислиться к биржевому обществу купечества состоялось в апреле 1880 года, когда и был избран первый состав биржевого комитета. Председателем его стал Павел Кокуев. Лишь через полтора года биржа была официально открыта и там стали собираться члены биржевого общества. Какое-то время помещение биржи находилось в Пассаже, что на углу Московской и Никольской улиц. В 90-х годах началось строительство собственного здания по проекту академика Ф.И. Шустера. Число членов биржевого общества было невелико. Биржевой комитет с горечью констатировал в одном из докладов: «Нельзя не отметить того прискорбного явления, что создание общности интересов в торговом деле и усвоение тех удобств, которые получаются для торговли посредством биржи, в Саратове проникают в торговую среду медленно». Возможно, на посещение биржевых часов влияла достаточно высокая цена за вход — 3 рубля.

Саратовская биржа уделяла немало внимания издательской деятельности. Годовые отчеты саратовского биржевого комитета содержали в себе ценнейший материал для ознакомления с местной торговлей. Члены биржевого комитета, готовившие этот документ, считали, что он будет не полным, если там не найдут отражения сведения о движении сумм биржевого общества и данные о годовой деятельности комитета, а также общая картина торгово-промышленной жизни за истекший год в тяготеющем к саратовской бирже районе. Биржевики сетовали, что, мол, если первая часть отчета «имеет характер положительно точный, так как основана на документальных данных… Вторая часть — очерк торговли и промышленности — может дать только приблизительное понятие о предмете, так как точной местной торгово-промышленной статистики пока не существует». Что ж, может, отчасти это было и верно. И все же, листая эти наивные с точки зрения сегодняшнего дня документы, составленные необычным для современного человека языком, понимаешь, что при всей их возможной неточности годовые отчеты дают довольно интересную для потомков картину торгово-промышленной жизни той России.

Астрахань, последний волжский город на пути купца и путешественника. Ее всегда называли вратами в Персию и Индию. В эти благословенные для купцов страны всегда стремились предприимчивые люди, увлекая своим примером и других. Когда Астрахань была присоединена к Московии, в волжский город буквально хлынул поток заграничных коммерсантов. Были тут англичане и французы, голландцы и поляки, голштинцы и немцы, и все как один ходатайствовали перед московскими правителями о разрешении использовать Астрахань в качестве моста перед переходом в восточные земли. Московское правительство живо интересовалось астраханской торговлей и старалось завести хорошие отношения с армянами, персиянами и индийцами. Сознавал завидное географическое положение Астрахани, а особенно близость к Каспийскому морю, и Петр Первый, который побывал здесь в 1722 году, приезжал в эти места и император Александр II.

Торговое значение города было столь велико, что уже в 1764 году здесь учреждается первый коммерческий банк, в 1799 — ссудный банк, в 1871 году отделение Волжско-Камского банка, через два года — городской общественный банк и несколько кредитных учреждений.

Для развития торговли россияне в Астрахани построили еще в середине ХVII века гостиный двор, который в 1825 году заменили на новый, каменный. Внутри него сосредоточилось интересное явление под названием «Вечерний базар», торжище внутри гостиного двора, напоминающее о глубокой старине. Торговали здесь с киргизами, калмыками, хивинцами, туркменами, бухарцами и многочисленными иноземцами. С виду — настоящий древний Восток!

А вот и главная торговая улица — Никольская. Здесь смыкались интересы дня и все новости торговли не только самой Астрахани, но и всего Поволжья. Здесь узнавали раньше, чем из газет, о банкротствах и об авариях, о появлении новой шхуны и недолове, о многотысячной наживе и о мошенничестве. Может, даже созданная здесь в 70-х годах Астраханская биржа не была столь значимым информационным центром, как эта улица. Исконным делом в этих местах был рыбный промысел, а также соледобыча и судоходство. А все вместе они были важнейшими отраслями местной торгово-промышленной жизни.

Со временем было решено: без биржи в таком торговом регионе — никуда. При столь развитой и бойкой торговой жизни вопрос об учреждении в Астрахани подобного учреждения напрашивался сам собой. Однако построено было плохонькое, некрасивое здание, быстро пришедшее в ветхость. И собирались на бирже тоже плохо. Торговый люд предпочитал встречаться на улице под палящим солнцем на так называемой «Старой бирже», на набережной Волги. Здесь были огромные мучные и соляные склады. Там же ютились торговцы рыболовными снастями, делающие крупные обороты. Сюда сходились пришлые люди для найма на рыболовные промыслы. Сюда же шли торговцы для свершения сделок, для сбора необходимых сведений. На набережной устраивалась особая платформа для причала купеческих пароходов. Биржевое же общество, как нигде, по преимуществу состояло из доверенных и приказчиков. Поэтому серьезные купцы нос на биржу и не совали, в любом случае, чтобы сработать крупное дело, необходимо было вступать в письменные отношения с самими хозяевами.

Волга-мать несла свои мощные воды дальше, ухватив с собой суда тех, кто плыл дальше, в заморские края. А затем обрывалась, распадаясь на рукава, сталкивалась с водами мутного Каспия. И становилась уже не наша, не русская, смешивалась с морем.

Но торговые пути Руси не кончались. Разбежались они по суше, продолжая путешествие торговца со скрипом телег и повозок, мерным постукиванием литых вагонных колес о стальные рельсы первых русских железных дорог.

Вот губернский город Орел. Он был одним из главных земледельческих пунктов России, находившийся вдали от водных магистралей и портов. И хозяйственная его деятельность держалась на производстве и переизбытке хлеба, который направлялся по железным дорогам в порты и на крупные рынки. Существовала даже некоторая специализация вывоза, когда овес направляли в Либаву, рожь в зернах и муку главным образом в прибалтийские порты, в Москву и Варшаву. Одним словом, вывозилось из губернии всяких хлебов свыше 16 миллионов пудов, в том числе из одного Орла 6 миллионов. И не было ничего удивительного в том, что в 1877 году Орел обзавелся собственной биржей. Правда, как частенько бывало, не сразу приняла ее душа русского купца. По разным мотивам местные торговцы неохотно записывались в члены биржевого общества и с ленцой заключали на бирже сделки. Желание оставить в тайне цену, по которой товар отчуждался или приобретался, скрыть дурное его качество, избежать уплаты куртажа — вот лишь некоторые причины, которые заставляли купечество обходить данное заведение стороной. Многих не оставляла привычка к посещению облюбованного трактира, заменявшего до известной степени биржу. В одном из них под названием Шумла собиравшиеся там торговцы при заключении особенно крупных сделок обращались даже к маклеру для составления записки. А в ней отмечали все условия сделки: определяли и фиксировали на бумаге запах и качество хлеба, количество его и цену, адрес и время, куда и когда доставить товар. Количество обозначалось в пудах, если даже продажа происходила вагонами. Обыкновенно хлеб покупали и продавали по образцам. А при заключении сделки продавцу давался задаток. Чем не биржа?

Однако биржа была и тоже торговала. И не только хлебом. Через нее проходили пенька, льняное и конопляное масло. Возникающие между торгующими сторонами споры в большинстве случаев улаживались биржевым комитетом.

Хлебом славился и город Елец, находившийся в Орловской губернии. Мал был золотник, да дорог. Много в нем было магазинов и складов. Торговля в нем велась широко и с особым оживлением. Город этот был пунктом хлебной торговли и переработки. Но в последние годы XIX века появились в городе признаки некоторого экономического упадка. А причиной тому — проложенная мимо железная дорога, отнявшая у города Ельца посредническую торговую роль. Теперь уже часть товаров пошла через город транзитом с мест отправки прямо к местам назначения. Из-за железнодорожных сообщений сильно сократились гужевые поступления хлеба в Елец. По образному выражению одного из предпринимателей того времени, время разменяло Елец на слободы и железнодорожные станции. Вместо одного крупного центра по покупке и продаже хлеба родился длинный ряд мелких центров. Городу оставалось жить местной торговлей. Лишь немногие купцы умудрялись поддерживать свои прежние связи с внешним миром, отправляя хлебный товар в Либаву и Ригу экспортерам. Лишь городской элеватор, когда-то имевший чуть ли не первое место по достопримечательности, напоминал о былой славе хлебной торговли.

Была здесь и биржа, занимавшаяся хлебным и мучным делом. Сначала биржевики собирались в гостинице «Большая биржа». Затем им пришлось оттуда съехать. Начались поиски нового помещения. А свое купцы так и не построили.

Своеобразие каждой биржи зависело от хозяйства на местности, ее географии, от товара, который отсюда отправлялся или завозился, от национальных особенностей торговцев, их пристрастия к тем или иным условиям торговли. Особенностей у каждой биржи в российском государстве множество. Имели свои отличия биржи на окраинах Российской империи.

Торговля Харькова порой впечатляла современников. Здесь ежегодно устраивались четыре крупные ярмарки — Крещенская, Покровская, Троицкая и Успенская. По данным статистики, в конце XIX века на этих ярмарках принимало участие до полутысячи фирм. В те годы эти края были едва ли не самым крупным шерстяным и кожевенным рынком, на котором производились закупки не только внутренними, но и заграничными покупателями. Шерстомойное и кожевенное производства стояли здесь на первом месте, затем сахарорафинадное, винокуренное и табачное производства.

Биржу в Харькове построили в 1876 году, долгие годы она прекрасно функционировала. Интересно, что здание биржи было возведено исключительно на средства господина А.К. Алчевского, председателя биржевого комитета. Биржевое общество насчитывало около полутора сотен человек. Здесь купечество собиралось только во время ярмарок. Тогда там бывало жарко. В остальное время, когда торги несколько затихали, ее помещение отдавалось для собраний членов различных благотворительных и иных обществ. Во внеярмарочное время для совершения сделок купцы тяготели к старым излюбленным местам — магазинам, лавкам, складам, а хлебные сделки совершались еще и на железнодорожных станциях. Для деловых свиданий у купечества были и излюбленные трактиры, где за рюмкой горилки можно о многом договориться. Тайну цен, размеров оборота и условий сделок местное купечество крепко блюло и в большинстве случаев неохотно делилось подобной информацией. Лишь крупные фирмы не боялись гласности и не делали секрета из своих оборотов: часто были готовы открыть свои амбарные книги желающему заглянуть и ознакомиться с положением дел.

Зато количество и виды сделок местных торговцев было не пересчитать. Их условия и порядок исполнения были крайне разнообразными. Буквально каждая из них имела свое лицо. Но общих руководящих правил в общем-то так и не установилось. Все зависело от взаимного соглашения сторон. Такой порядок вещей признавался местным купечеством как наиболее верный. Как они считали, «нельзя все купечество облечь в одинаковый мундир, нельзя связать его по рукам и ногам различными правилами и нормами».

Председатель биржевого комитета Харьковской биржи А.К. Алчевский считал, что организация, которой он руководил, должна выполнять роль выразительницы нужд местной торговли и промышленности, быть ходатаем перед правительством. «Ее цели и задачи,— писал он,— быть блюстителем торговли и промышленности целого края и соединять разрозненное купечество». А будущее биржи председатель видел в том, чтобы регулировать цены на товары горной промышленности. Близость Донецкого района подсказывала многим предпринимателям назначение Харьковской биржи, которая, по их мнению, в скором времени должна была служить интересам горнопромышленным.

Одесса с полным правом называлась тогда южной столицей — по красоте, богатству, численности населения и грандиозности торговых оборотов. Еще какое-то время назад это была русская крепость Хаджибей. За столетие она превратилась в цветущий город, один из главных и благоустроенных в Российской империи. Многим Одесса обязана и удачному расположению на торговых пересечениях на берегу Черного моря.

Одесская биржа занимала особое положение в ряду своих собратьев. Одна из самых старинных в России, основанная еще в 1796 году, она была не только товарной, но и фондовой. Но об этом чуть позже. Хлебный отпуск был главным жизненным нервом городской внутренней торговли, торговля зерновыми продуктами в разные годы составляла до 70 процентов. И неудивительно, что одесситы немало заботились об устройстве хлебной торговли. Они приняли меры к устройству удобной хлебной гавани, провели по особой эстакаде железную дорогу с приспособлениями для непосредственной погрузки хлебного товара из вагонов в трюмы пароходов. Общество юго-западных железных дорог в 90-х годах открыло в Одессе элеватор. В интересах хлебной торговли в Одессе была учреждена хлебная инспекция. Хлеботорговцами неоднократно поднимался вопрос «о необходимости устройства в Одессе по примеру заграничных портов (Кенигсберга, Данцига) особого рынка для хлеба, доставляемого вагонами, причем хлеб этот оставался бы в вагонах до суток без уплаты денег за простой вагонов, а потом вагоны подавались бы к тем магазинам, куда хлеб продан». Подобное ходатайство встретило полное сочувствие в заинтересованных учреждениях, коих было немало.

По свидетельству исследователей экономики края конца XIX века, хлебная торговля там «демократизировалась», то есть из рук немногих крупных фирм она переходила в руки мелких предпринимателей. Это явление было уже повсеместным в России. Причина его — разменивание железными дорогами крупных торговых центров на более мелкие, что повлекло за собой привлечение к участию в торговом обороте более мелких капиталистов. Они находили для себя достаточным заработок на более мелких партиях, с незначительной прибылью, но с более быстрым обращением вложенного в дело капитала.

Перед самым вступлением Одессы в XX век здесь начинал увеличиваться экспорт леса, нефти, шерсти. Ввозили же каменный уголь, хлопок-сырец, чай, фрукты. Направленность городской торговли на внешнюю, а также близость чужих морских границ накладывали отпечаток на жизнь Одессы: по городу были разбросаны то тут, то там столики для размена монет. Своеобразные пункты обмена валют. Окрашенные зеленой краской столики менял были сосредоточены главным образом на Ришельевской улице.

Примечательно, что биржа в Одессе была создана по ходатайству иностранного купечества. Собрания проходили ежедневно с 10 до 12 часов. Для наблюдения за порядком на бирже присутствовал полицмейстер. Трех десятков лет хватило, чтобы биржевики поставили вопрос о собственном здании, которое быстро построили. Но новая постройка не удовлетворила собирающихся, так как помещения биржи соседствовали с другими городскими учреждениями. Их работа стесняла деятельность биржевиков. С помощью облигационного займа было предложено собрать деньги на строительство новой Одесской биржи. Ее заложили в 1894 году на углу Полицейской и Пушкинской улиц. Стоимость ее строительства составляла примерно 800 тысяч рублей.

О фондовой торговле на Одесской бирже известно немного. В воспоминаниях современников почти ничего не говорится о страстях в торговле ценными бумагами. Говорили, что как фондовая Одесская биржа была не столь ажиотажна, как, скажем, Санкт-Петербургская. В те годы, а было это в самом конце века, писали: «С.— Петербургская и Московская биржи были и в отчетном году местом биржевой игры, хоть и не столь значительной, как в предыдущем; но на Одесской бирже игра эта совершенно не отражается».

Киев сохранял свою приверженность торговле на протяжении многих столетий. Еще до принятия христианства у княжества были связи с восточными купцами. Добрые отношения Киев поддерживал с Византией. Договоры русских с греками в Х веке свидетельствовали о том, что эти отношения были давними и прочными. Читая историю, вспоминаем, что из Киева в Византию шли три важных торговых пути — греческий, соляной и залозный. Ездили местные купцы и в Крым, где было немало торговых городов. Нестор-летописец свидетельствовал, что «корыстолюбивые и хитрые итальянцы еще за несколько лет до нашествия татар… в то самое время, когда войско российское сражалось с половцами в земле их, мирно путешествовали и жили в Киеве, привлекаемые выгодною меною товаров и гостеприимством россиян».

Как и в достопамятные времена, так и в последней четверти XIX века Киев считался отправной точкой, от которой лучами расходились разнообразные товары. По Днепру на север отправлялись хлеб, соль, хлебное вино и масло, на юг — смола, лес, деготь, камень и известь. Киев еще называли сахарным городом. Интересы сахарного производства всегда стояли на первом плане. Многие существовавшие в городе заводы и фабрики были связаны с сахарным делом. Здесь работали машинно-строительные и чугунолитейные заводы, производившие изделия для сахарных заводов.

Вопрос об учреждении в Киеве биржи был поднят в 60-х годах XIX века управляющим Киевской конторой государственного коммерческого банка Н.Х. Бунге, который находил, что биржа «сделала бы Киев средоточием торговых сделок целого края, способствовала бы установлению более постоянных и правильных цен на главные предметы местного производства и содействовала совершению кредитных сделок».

Проект устава биржи был составлен, прошло собрание киевского купечества, постановившее «вместо предполагаемой постройки дома нанять помещение в частном доме для открытия биржи, в виде опыта на два года». Но постановление это, «свидетельствующее лишь о не сочувственном отношении к столь полезному делу, было отменено киевским губернским правлением, признавшим самое собрание незаконным». И вновь, в 1865 году состоялась встреча купцов. На этот раз они согласились на учреждение в Киеве биржи.

Строительство здания для биржи вряд ли бы состоялось в скором времени, если бы содействие этому делу не оказал тот же Н.Х. Бунге, по ходатайству которого в 1870 году велено было передать в распоряжение биржевого общества принадлежащее конторе государственного банка усадебное место по Институтской улице и 28 тысяч рублей на строительные работы.

Несмотря на незначительность численного состава общества, сумма, поступающая в виде членских взносов, достигла значительных размеров, что объяснялось особой системой денежного обложения членов биржевого общества. Как и на любой другой, на Киевской бирже активно действовали маклеры, некая хитрая арапская порода. Часть из них на законных основаниях, а часть, называемая «зайцами», действовала на свой страх и риск. Они ежедневно являлись в прихожую биржи и тут находили свою клиентуру, собирали нужные сведения. И те, и другие жили в мире. В любом случае «левые» обращались к биржевым за изготовлением маклерской записки. Законные обзавелись своими конторками на нижнем этаже биржевого здания, а некоторые, нечистые на руку, особыми конторами вне биржи. В своих конторах они совершали за свой счет сделки по покупке бумаг и фондов. Если на конторе висела вывеска «Биржевой маклер», то это означало то место, где маклер совершал свои сделки, которые вообще-то должны были проводиться на бирже. Современники вспоминали, что частенько в окнах маклерских контор даже выставлялись продаваемые маклером бумаги. Быть может, этим и была обусловлена малолюдность биржевых собраний. По свидетельству одного из работников биржи, специализация маклеров не получила широкого развития в Киеве: из всех только трое продолжительное время по-настоящему работали на биржу.

По мере возможности с нечестивцами пробовали бороться. Об этом свидетельствует одно из биржевых постановлений. В нем, в частности, говорилось: «При повторении невыполнимых сделок, совершенных каким-либо маклером или гоф-маклером, а также при неоднократно замеченных биржевым комитетом нерадении маклеров или неспособности их в исполнении своих обязанностей, биржевой комитет входит в обсуждение действий таких лиц и свое заключение по ним передает на постановление биржевого общества, которому предоставляется право ходатайствовать через посредство биржевого комитета об устранении лица от обязанности и об избрании на его место другого».

Для привлечения на биржу не только маклеров, но и самих членов биржевого общества ее руководство применяло всевозможные стимулирующие честную работу правила. Так, за заключенные сделки маклер получал с обеих сторон куртажные деньги «немедленно по исполнении совершенного между сторонами договора». Куртаж устанавливался скромный: с обеих сторон 1/4 копейки с рубля по товарным сделкам, 1/8 копейки по векселям и по продаже золота и серебра, 1/10 копейки по фондовым сделкам. Из последнего куртажа маклер волен был делать еще и уступку добровольно, идя навстречу клиенту. Правила были изменены таким образом: «Находя, что существующее ныне вознаграждение маклеров Киевской биржи необременительно для сторон, признали вполне целесообразным оставить таковое на будущее время в прежнем размере, допустив увеличение таксы для товаров, имеющих незначительные обороты на Киевской бирже и таким образом полагали установить куртаж для маклеров в следующем размере: с сахара 1/4 процента, с других товаров 1/2 процента, с векселей, фондов и слитков 1/8 процента». Но, несмотря на невысокий размер куртажа, не все сделки совершались через биржевых маклеров.

Что касалось маклерских обязанностей, то маклеры должны были сообщать гоф-маклеру сведения о ценах на товары. Последний помещал сведения в биржевых бюллетенях, которые начали издаваться по субботам с 1877 года. В бюллетенях помещались сведения о ценах на товары и фонды, о заключенных на бирже сделках, а также о ценах на главные товары местного производства — сахар, хлеб, спирт.

О большом внимании в то время в Киеве к процентным бумагам говорило обращение биржевого комитета к местным частным кредитным учреждениям. В нем содержалась просьба сообщать еженедельно гоф-маклеру для помещения в торговом бюллетене сведения о ценах, по которым были куплены или проданы процентные бумаги «в целях возможно точной котировки процентных бумаг в бюллетенях Киевской биржи». Это обращение показало, что многие фондовые сделки совершались вне биржи, а также свидетельствовало, что в бюллетене помещались не только биржевые, но и справочные цены. При этом необходимо было учитывать, что на Киевской бирже котировались только местные промышленные паи, в котировке же других бумаг она руководствовалась курсом Петербургской биржи.

Самыми западными городами Российской империи, где располагались биржи, были Рига и Варшава. Особенно показательна была торговля в польской столице, пережившей к концу XIX века немало невзгод. Политические взлеты и падения отражались на характере организации ее промышленности и торговли. Однако в середине и в конце XIX века в самой Варшаве крупных фабрик и заводов насчитывалось до 350 с годовой производительностью 28 миллионов рублей. И хотя индустриализация города была налицо, все же сельское хозяйство в общей структуре брало верх.

Главными предметами заграничного отпуска были хлеб, спирт, шерсть, хмель. В конце века здесь даже поговаривали о необходимости открыть специальную хлебную биржу. Наиболее крупные обороты на варшавском рынке совершались с каменным углем, сахаром, кожевенными, галантерейными и парфюмерными товарами. В прежние времена торгующие для общения сходились в шинках и на площадях, пока не была заведена биржа. Годом ее учреждения считается 1816-й, хотя благоустроенный вид она получила лишь в 60-х годах.

Близость биржи к Западной Европе не могла не сказаться на их взаимоотношениях. Один из примеров тому — непосредственный контакт с телеграфным агентством в Берлине, откуда шли телеграммы о событиях, имеющих важное торговое значение.

Варшавская биржа по преимуществу занималась фондами. Второе название биржи — гелда, от немецкого — geld — означает деньги. А вот товарные сделки на бирже и собрания торгующих для заключения товарных сделок были явлением сравнительно новым. В целях привлечения сюда торгующих им предоставлялись различные льготы. Скажем, за вход на биржу, особенно мучную, взималась минимальная плата. К услугам торгующих имелось три телефона. Посещалась биржа достаточно хорошо, в среднем не менее 100–150 человек в день.

Несмотря на активное посещение людьми официальной биржи, были случаи, когда игроки, а это касалось фондовых дел, шли в кондитерскую Тура в Краковском предместье или в кондитерскую Люрс в Саксонском саду. Заведения эти служили местом заключения внебиржевых сделок по покупке и продаже процентных бумаг. Рассказывали, что в кондитерских велась наиболее страстная биржевая торговля. Приводили примеры просто сумасшедшей игры на повышение акций «Лильполь и Рау». Это произошло буквально в один день: утром на бирже 1000-рублевые акции котировались по 1860 рублей, к часу дня уже по 1930 рублей. Через два часа у Тура они поднялись до 2150 рублей. К семи вечера в Люрсе они достигли 2 325, а к восьми там же стоили уже по 2360 рублей!

Существующие на бирже маклеры главным образом посредничали при заключении фондовых сделок. Товарные их не особенно прельщали. Перед выборами кандидат в маклеры всегда давал обещание заниматься и товарными сделками. По избрании новоиспеченный специалист забывал о своем обещании и тут же становился фондовым. Чтобы заниматься товарами, необходимо хорошо знать товар, чему сразу не научишься. К тому же в товарном деле с биржевыми маклерами успешно конкурировали свободные посредники. Фондовое же дело, как считали тогда, более простое и выгодное. Да и биржа занималась преимущественно ценными бумагами.

Часто на бирже негласно заключались запрещенные сделки, в частности, на разницу курса, срочные сделки. В одной из докладных записок говорилось: «…явились покупатели и продавцы для единодневных сделок ради легкой прибыли на разнице курса. Эта спекуляция именно в первой половине года повышала курс некоторых промышленных бумаг в небывалых и ничем не оправданных размерах и в месяце мае, июне, июле приняла лихорадочный характер».

По поводу сделок на бирже часто возникали споры. Это происходило, когда спекулянты слишком зарывались. И тогда проигравшие стороны обращались в биржевой комитет, вспоминая вдруг, что срочные сделки запрещены, что не получили, мол, верной информации о настроении, господствующем на иногородней бирже. Биржевой комитет по поводу таких отговорок разъяснял, что срочные сделки — законны, поскольку стороны не имеют в виду игру лишь на разнице курса, что «род и способ информации, которой руководствовался член собрания при совершении какой-либо сделки, не может иметь влияния на ее законность или незаконность для лица, с которым была проведена сделка».

Большинство бирж в России были товарными. Технический прогресс способствовал их становлению. Постоянное внедрение механизации и совершенствование технологии производства повлекли за собой унификацию качественных свойств товаров, их типов и ассортимента. Это имело большое значение для биржевой торговли, посредством которой совершалась купля-продажа однородных товаров массового производства несложного ассортимента по стандартам или техническим описаниям без их предъявления в натуре. Первой подобной товарной биржей стала Калашниковская хлебная биржа, учрежденная в Петербурге в 1895 году. Помимо хлебных стали возникать скотопромышленные, винные, фруктово-чайные, яично-масляные биржи. Особенно много их было открыто в Москве и Петербурге. В конце 90-х годов открылись сырьевые биржи: Харьковская каменноугольная, Екатеринбургская горнопромышленная, Херсонская каменноугольная и железоделательная, хлопковая в Коканде. Объем операций этих бирж постоянно рос. Скажем, если Московской скотопромышленной биржей в 1901 году было заключено сделок на сумму 19,9 миллиона рублей, то через три года уже на 23,7 миллиона рублей. Обороты Оренбургской товарной биржи, продававшей шерсть, мясо, скот и хлеб, возросли с 4,4 в 1902 году до 15,2 миллиона рублей в 1911 году. Так же быстро развивалась торговля и на других товарных биржах.

Повествование о больших и малых биржах, что были разбросаны по российским просторам, далеко не полное. Биржевая сеть России была значительно обширнее: XIX век был особенно плодотворным в части организации биржевой торговли. К этому списку можно добавить биржи в Кременчуге, Иркутске, Туле, Риге, Ростове-на-Дону, Ревеле, Баку, Николаеве, Таганроге, Екатеринбурге, Кирсанове, Херсоне, Борисоглебске, Воронеже, Либаве, Симбирске, Томске, Царицыне, Оренбурге и других городах. С 60-х годов XIX века отмечалось необычайное развитие биржевой торговли. Многие города просили разрешения на открытие бирж. Правительство охотно шло навстречу этим пожеланиям. Если до 1861 года было открыто только шесть, то до самого конца XIX столетия уже 24, а с 1900 по 1913 по некоторым данным насчитывалось более 100 бирж.

Министерство финансов и Министерство торговли и промышленности охотно давали разрешение на открытие новых бирж в России. Это объяснялось не только осознанием значения биржевого движения для торговли страны, но и тем, что биржевые комитеты до некоторой степени были органами Министерств, куда они доставляли различные сведения коммерческого характера, выполняя роль торговых палат.

Одним словом, многочисленные российские биржи благополучно работали на бескрайних просторах, принося реальную помощь хозяйству огромного государства.